Сбоку от возвышения ждал Афагду. Когда мы открыли дверь,
именно он стоял на коленях перед троном. Он тоже был в черном, как и
большинство придворных. У любого двора в обычае выбирать те цвета, которые
предпочитает монарх, а черное было фирменным стилем Андаис на протяжении веков.
Волосы Афагду были такие черные, что терялись на фоне плаща, а борода такая
густая, что трехцветные глаза будто плыли над ней посреди всей этой черноты.
Его голос пронесся по залу, перекрывая шепотки и вздохи:
– Это все твоя кровь, принцесса Мередит?
Я его будто не услышала, направляясь к возвышению.
Остановившись прямо перед королевой, я поклонилась – но склонила только голову.
– Владычица Андаис, Королева Воздуха и Тьмы, я пришла к
тебе, покрытая кровью друзей и врагов.
– Раздели наше общество, Мередит, Принцесса Плоти и
Крови.
Титул был встречен новыми вздохами. Дойл хотел приберечь
тайну моей новой руки власти, чтобы при случае удивить врагов, но Андаис решила
по-своему. Она хотела, чтобы двор меня боялся, как боялся ее. Переубедить ее не
удалось, а власть принадлежала ей.
Шолто встал, спустился на две ступени, улыбнулся и подал мне
руку. Ладонь у него была влажная. Чего это боялся царь слуа?
Я улыбнулась ему и подумала, радует или пугает улыбка
кровавой маски, в которую превратилось мое лицо?
Он провел меня к трону, усадил меня и вернулся на свой трон.
Мои спутники расположились вокруг. Китто уселся у моих ног, и не хватало только
драгоценного ошейника, чтобы передразнить Тайлера у ног королевы. Рис и Холод
встали по обе стороны трона. Те, кто побывал в моей постели, разместились у
самого трона. Баринтус отнес себя к этой категории, я не возражала. Королева
была этим удивлена и заинтригована, но поднимать вопрос не стала, отложила на
потом. Прочие мои и ее люди распределились по залу. Андаис хотела, чтобы все поняли:
стражи здесь – не наша охрана, а угроза придворным.
Вельможам рассыпавшиеся по залу стражи не понравились. Им
вообще все не нравилось. Афагду вернулся к своему трону на левой стороне зала,
улыбаясь легко и непринужденно. Он не входил в число приспешников Кела, не был
и сторонником королевы. Он руководствовался своим умом и требовал того же от
лордов своего дома.
Вперед вышли двое Красных Колпаков. Если гоблины были
пехотой неблагих, то Красные Колпаки – их ударной силой, выше, сильнее,
злобнее, чем сами гоблины. Один из этих двоих ростом был футов восемь, второй –
едва ли не десять. Даже для фейри почти великаны. Невольно ждешь, что создания
такие огромные и мускулистые будут двигаться не изящней быка, только эти двое
двигались как кошки на охоте – с неуловимой фацией. Один был желтый, как старая
бумага, второй – пыльно-серый. Глаза – огромные красные овалы, они словно
глядели на мир сквозь лужицы крови.
На головах у них красовались круглые колпаки, давшие имя их
народу, но у высокого шапочка была не просто куском красной ткани. С колпака на
лицо лились струйки крови, стекая на плечи шириной в мой рост. Кровь лилась
едва ли не по проторенным руслам, но до пола не доходила – словно его тело
впитывало ее обратно. Хотя на одежде оставались темные следы... Может, это
ткань впитывала кровь?
Я бы поспорила, что шапка у этого типа первоначально была из
чистой белой шерсти. Когда-то всем Красным Колпакам приходилось макать шапки в
кровь, чтобы придать им алый цвет. Кровь высыхала, и тогда нужно было начинать
новую битву, чтобы омочить колпак в крови врагов. Этот обычай сделал Красных
Колпаков самыми устрашающими воинами среди нас, их было очень трудно разбить
из-за такой кровожадности.
Серый великан то ли освежил свою шапку в крови
непосредственно перед пиром, то ли обладал редчайшей способностью поддерживать
свежесть и ток крови. В давние времена, когда Красные Колпаки были
самостоятельным народом, а не частью империи гоблинов, его за это могли бы
выбрать вождем.
Тот, что поменьше, не возражал, когда высокий протолкался
вперед и первым преклонил колено. На коленях он был так же высок, как я – сидя
на троне на ступеньку выше него. И правда высокий мальчик.
Голос его загрохотал камнепадом, звук такой низкий, что мне
захотелось сглотнуть, прочистить уши.
– Я Джонти. Царь гоблинов Кураг велел мне охранять твою
белую плоть. Гоблины чтят союз между принцессой Мередит и Курагом, царем
гоблинов.
Закончив речь, он наклонился ближе ко мне. Лицо у него
шириной было с мою грудную клетку. Я достаточно общалась с такими гигантами,
чтобы не испугаться, но когда он широко оскалился, сверкнув острейшими клыками,
мне потребовалось определенное присутствие духа, чтобы протянуть руку к этому
жуткому рту.
– Я, принцесса Мередит, Владычица Плоти и Крови,
приветствую тебя, Джонти, и воздаю честь гоблинам, делясь с ними пролитой мною
кровью.
Он не тронул меня руками, для нашей демонстрации единства в
этом не было необходимости. Он просто притронулся почти безгубым ртом к моей
коже и лизнул руку кончиком языка. Язык был жесткий как наждак, словно язык
огромной кошки. Как только грубая поверхность заскребла по засохшей крови, в
левой ладони у меня забился пульс. Случалось, рука крови у меня болела, так
болела, что я орала в голос, но такой пульсации я раньше не ощущала.
Гоблин не оторвался от моей ладони, но поднял глаза. Взгляд
получился странно интимным: так смотрит мужчина, когда ласкает языком много
более скрытые части женского тела. Рука стала горячей и мокрой, жар пробежал по
ней и затопил меня горячей волной, так что я даже ахнула. Волна оставила меня
мокрой – мокрой от крови, словно я только что в нее окунулась. Кровь потекла с
волос мне на лицо. Я подняла руку смахнуть ее с глаз, но второй Красный Колпак
был уже тут как тут. Он лизнул мне лоб, утробно зарычав. Я почти ждала, что
Джонти его отпихнет, но великан остался стоять на коленях, глядя на меня все с
тем же намеком.
Из-за их спин прозвучал приказ:
– Прочь от нее, Конгар!
Красный Колпак сцапал мою поднятую руку своими лапищами и
облизал. Трогать меня руками – это было оскорбление. У гоблинов это считалось
сексуальным жестом. Гиганта тут же схватили за плечи и отшвырнули прочь. Ясень
с Падубом швырнули типа много крупнее себя так, что он прокатился по всему полу
до самых дверей.
– Он потерял самообладание, Кураг, – сказал
Падуб. – Не стоит ему оставаться рядом с сидхе.
Рычащий бас Курага раскатился по залу:
– Верно. – Он махнул рукой, и два других Красных
Колпака вышли поднять собрата с пола. Но Конгар успел подняться сам. По лицу у
него текла кровь. Я сперва подумала, что ему рассадили лоб Ясень с Падубом, а
потом увидела, что кровь течет из шапки. По шапке, вымазанной засохшей кровью,
теперь лилась такая же свежая кровь, как и по мне.
Он поднял руку потрогать кровь, облизнул пальцы и посмотрел
на меня, словно на хороший кусок мяса. Один из подошедших к нему собратьев
потянулся к шапке, но Конгар его оттолкнул. Он позволил двоим Колпакам
проводить себя к прочим гоблинам, но не дал им потрогать кровь.
