– Хватит с тебя, Джонти, – сказал Ясень.
Джонти опять одарил меня интимным взглядом и поднялся с
колен. Облизнув перемазанный кровью рот, он встал за моим троном среди стражей.
Я слышана, как он пробормотал по пути Ясеню: "Кровь королевы".
Ясень был одет в зеленое под цвет глаз, и это шло к его
светлым волосам и золотистой коже. Он опустился на колени у моей правой руки, и
будь у него волосы подлиннее, вполне сошел бы за сидхе. Падуб встал на колени
слева от меня. Красная одежда подчеркивала цвет его глаз, и когда он склонился
над моей рукой, злобно сверкнув глазами, они страшно напомнили мне алые глазищи
Красных Колпаков. Я подумала, уж не из их ли народа был его отец.
Прикосновение губ Ясеня к ладони заставило меня взглянуть на
него. Он слизывал кровь длинными уверенными движениями языка. Падуб делал то же
самое с другой рукой. Языки у них были мягкие и необычно нежные. Они
одновременно взяли мои руки в обе ладони, словно долго разучивали это движение
с хореографом. Я попыталась отнять руки, и оба синхронно прижали их к
подлокотникам трона. От ощущений у меня дыхание пресеклось, глаза сами
закрылись. Когда я открыла глаза, в них затекла кровь, и я попыталась протереть
их руками, но братья мне не позволили. Они прижали мне руки сильней и поднялись
словно две тени, так что к лицу моему прикоснулись одновременно. Они лизали
меня прямо над веками, пили стекающую со лба кровь, словно я – блюдо с
остатками соуса, слишком вкусного, чтобы отправлять его в мойку.
Они облизали мне глаза, нажимая чуть слишком сильно, и мне
это не очень понравилось. Я порадовалась, что поставила условие насчет ран. Им
разрешалось слизать кровь, но не кусаться. Новую кровь они не имели права
пустить, пока мы не заключим другой сделки. Чувствуя, как они в два языка
облизывают мне лицо, я сомневалась, что стану торопиться с новой сделкой. Было
в них что-то беспокоящее – будоражащее нервы, но не только в приятном смысле.
Они отстранились немного, и я смогла моргнуть и открыть
глаза. Они склонялись надо мной с таким выражением... Сексуальное возбуждение
там тоже было, но был и голод, который не столько относился к сексу, сколько к
еде. Может, они и больше походили на сидхе, чем Китто, но эти взгляды снова
напомнили мне, что внешности верить не стоит.
Я ждала, что королева что-нибудь скажет или что кто-то из
вельмож заговорит с ней, пока я делюсь кровью с гоблинами, и немного повернула
голову в ее сторону. Она следила за нами голодными, жадными глазами, и мне было
ясно, что вожделеет она не ко мне, а к гоблинам. Они двигались, словно тело и
тень, так синхронно, что нельзя было не заглядеться. Королева Андаис не
привыкла заглядываться на мужчин, не предполагая возможности так или иначе свой
интерес реализовать. Но если королева и отведает гоблинов, это будет втайне,
как обычно поступали сидхе по отношению к гоблинам, слуа и так далее. Хороши
для темной ночи, но не при свете дня. Из-за такого вот отношения сидхе Ясеня и
Падуба так привлекло мое столь публичное предложение.
Я понимала, почему больше никто шоу не прервал. Если
королева получала удовольствие, вмешаться можно было только на свой страх и
риск. Если ей портили забаву, она вполне могла потребовать от виновника
предложить что-то не менее интересное.
Над головой у меня кто-то задвигался, и я подняла глаза –
надо мной облаком кружились феи-крошки, будто стая громадных бабочек. Я знала,
что им нужно. При Неблагом Дворе мало кто откажется от глотка крови. Но
феи-крошки в отличие от гоблинов правил почти не знали. Я посмотрела на
голодные личики и поняла, что могу дать им сейчас то, что обещала королеве
Нисевин в будущем. Свежую кровь, кровь сидхе, королевскую кровь. Она меня всю
покрывала.
– Господа гоблины, – позвала я, – мне нужно
позаботиться и о других союзниках.
Они посмотрели на меня так, словно не хотели уступать свой
трофей. Рис и Холод шагнули вперед.
– Нет, – сказала я стражам. – Не вмешивайтесь,
пока не станет нужно.
Я посмотрела гоблинам в глаза, и они слегка поклонились –
головы склонили – и оба заняли условленные места у моих ног. Именно эта часть
соглашения особенно возмутила Падуба, но теперь, с перемазанными кровью ртом и
руками, он вроде бы забыл обо всем. Оба гоблина принялись облизываться, как
только уселись на ступеньках, точно как коты, слизывающие с усов сметану.
Я подняла руки в воздух, словно подзывая птиц.
– Крошки-феи, возьмите кровь у меня с кожи, только,
чур, не кусаться!
Кто-то из эльфов зашипел, крошечное кукольное личико
сложилось в жуткую гримасу – но всего на миг. В следующую секунду черные
кукольные глазенки стали такими же милыми и безобидными, как маленькое тело и
красочные крылья. Я знала, что без присмотра они с радостью съели бы у меня все
мясо с костей. Но за ними следили, а для меня на карте стояло слишком много,
чтобы трусить.
Они казались очень хрупкими, но на самом деле были тяжелей и
мясистей, чем насекомые, которым подражали. По ощущению напоминали скорее крошечных
мартышек с изящными крылышками, цепкими ручками и ножками, которые скользили в
крови. Язычки лакали кровь, щекотали мне кожу. Кто-то грызнул меня острыми как
иголки зубами, и я едва не дернулась. Я сказала им тихо, но отчетливо:
– Только ту кровь, что на коже, можно вам пить, малыши.
Малышка-фея откачнулась вперед на пряди моих окровавленных
волос, будто на лиане, и повисла у меня перед глазами. Белое платьице было
заляпано кровью, точеное личико перемазано ею же. Голосок зазвенел
колокольчиком:
– Мы помним, что нам велела королева. Мы знаем правила.
Она осталась у меня на виду, ухватилась ручонками за волосы
и покаталась по ним, как пес по коврику, с ног до головы вымазав алым свою
бледную красоту.
На затылке у меня в волосах копошилась еще одна фигурка
размером с Барби. Я не видела, какого пола была та крошка, но особого значения
это не имело. Никто из них не думал о сексе, только о еде. О еде и магии,
потому что кровь сидхе – это магия. Мы делаем вид, будто это не так, будто в
крови нет ничего магического, но это ложь. Сегодня я предпочитала правду.
Меня совсем скрыло одеяло из медленно машущих крыльев, когда
из толпы знати послышался голос:
– Королева Андаис, если зрелище это для нас, то не
может ли принцесса выйти на середину зала, чтобы мы насладились им в полной
мере?
Голос был мужской и вежливо-иронический, с чуть растянутыми
гласными. Маэлгвин всегда говорил, будто над кем-то иронизируя. Чаще всего над
собой.
– Зрелище еще будет, повелитель волков, – ответила
Андаис, – но не это.
– Если оно должно превзойти то, что мы уже видели, я
замираю в предвкушении.
Я повернулась посмотреть на него. Феи все быстрей и
нетерпеливей махали крыльями, крылья так и мелькали перед лицом. Меня словно
обдували множество ветерков сразу, щекоча и пощипывая кожу. Если бы я не
боялась, что меня покусают, ощущение было бы даже приятным.
