— Я буду таким же сильным, как наш альфа!
— Не сомневаюсь!
— Этот Джордан еще увидит у меня! — подбоченился мальчик. — Я ему еще покажу!
— Ну, ты не увлекайся с этим, — я забавлялась, глядя на его воодушевленное лицо.
— Да, я ему отомщу, и уже придумал как, — хищное предвкушение скользнуло по его лицу. Он помолчал секунду, ухмыльнулся, а потом вдруг осмотрел меня с ног до головы. Настроение его резко переменилось — стало немного мрачным.
— А ты ничего, — медленно проговорил он. — Жаль, что скоро умрешь…
19
— А ты ничего, — медленно проговорил он. — Жаль, что скоро умрешь…
От удивления мои глаза стали размером с блюдца. Эта детская непосредственность выбила из колеи. Флер доброжелательного легкого разговора тут же испарился, и снова остро почувствовалась темнота, холод, одиночество пустого дома за спиной.
— Умру? Ты что говоришь такое?! — инстинктивно прижала ладонь к животу, будто хотела зажать ушки малышу, оберегая от негатива. Негатива и лжи!
— Ну, мать сказала… — осекся, скользнув взглядом по моему лицу — только сейчас до него дошло, что он сказал. Мальчик засуетился, разворачиваясь и делая шаг назад. — Ну, в общем, мне домой пора. Пока.
— А ну стой! — я уцепилась за куртку, вздувшуюся пузырем на плече. — Что тебе еще мать сказала?
— Эй, пусти! — возмутился мальчишка, дернулся, вырываясь из моей хватки, отскочил на несколько шагов назад.
Ну куда мне с ним тягаться в ловкости?! Я застряла в небольшом сугробе у забора, а этому попрыгунчику хоть бы что — перебирает своими модными кроссовками легко, будто танцует на коньках на ровном льду, не давая мне даже хилой возможности приблизиться.
— Уф, — он вдруг замер, вытянул указательный палец вперед, показывая на что-то за моей спиной с распахнутыми в изумлении глазами. — Смотри!
Я развернулась, ожидая увидеть что угодно от кровавой луны до летучей мыши с ягненком в зубах, но ни на темном небе, покрытом скоплением серых облачков, подсвеченных ночным светилом, ни на крыше дома, с которого свисали радужные сосульки новогодней иллюминации, не увидела ровным счетом ничего.
Обманул! Вот пройдоха!
Сердито обернулась, но наглеца уже и след простыл — только откуда-то из-за угла раздался смех.
— Я Джайден! — донеслось до меня.
Повертела головой по сторонам, надеясь увидеть кого-то еще из соседей — но безрезультатно. Решила вернуться назад, в тепло дома. Слова мальчугана осели на душе склизкой тиной, тут же вспомнились сочувствующие взгляды жителей деревни. Нет, мне точно нужен спокойный разговор с Лиамом. И теперь он не сможет отказаться, сбежать, отмолчаться или сделать вид, что все это не стоит внимания.
Я медленно прошла по дому, заглянула во все уголки. Все здесь говорило о том, что, несмотря на то, что в доме долго никто не жил, за ним хорошо следили, убирали пыль. Не хотелось думать о том, что это делала Алия, вышагивая между диванов хозяйкой, критически оглядываясь вокруг, что еще сделать, чем еще угодить альфе, который однажды вернется… Остановившись у темного комода, поблескивающего лаковой чистой поверхностью, отражая свет лампы, я открыла первый шкафчик. С трудом, но он поддался мне, показав содержимое своего нутра. Ножницы, обрывки чеков, какой-то провод — ничего особенного. В уголке — немного смятый лист картона. Фотография. Я подхватила ее за уголок, потянула и охнула от неожиданности, когда поняла, что вижу на ней.
Лиам, улыбающийся, веселый, в футболке и коротких шортах на фоне зелени и реки, обнимает за плечи молоденькую девушку. Я приблизила фотографию к глазам, надеясь рассмотреть ее в мельчайших деталях, увидеть, понять, какая связь между этими двумя, насколько дороги они друг другу. И этот привет из прошлой жизни резанул ржавым ножом сердце, проехал тупыми зазубринами, раскраивая его надвое Это была не обычная фотография - потому что она была одна, и не хранилась под стеклом в рамке. Было видно, что двое, изображенные на ней, - влюблены.
— Эй, золотко! — на первом этаже хлопнула входная дверь. — Я дома!
Замешкавшись на секунду, не зная, как правильно поступить — убрать фотографию обратно в комод, чтобы Лиам не подумал, будто я сую нос в его жизнь, проходя с инспекцией в его отсутствие по всему жилищу, или взять ее с собой, чтобы потребовать объяснений здесь и сейчас, услышала шаги позади себя.
— Хмрмр, — прижался он горячей голой грудью к моей спине, с удовольствием втянул воздух у шеи, мазнул поцелуем по макушке, огладил руками бедра. — Золотко, я скучал.
От него исходил жар, чувствовался мускусный мужской аромат с примесью холодного тающего снега и хвойного леса.
— Что это у нас тут? — он протянул руку и перевернул мою ладонь с фотографией.
Я почувствовала, как напряглись его бицепсы, торс, как пробежала прохладная волна между нашими телами, когда он отстранился, осознав, кто изображен на ней.
— Это… — хрипловато протянула я, не смея оглянуться, поднять глаза на него, чтобы не разочароваться, увидев то, чего не должна, не хотела видеть.
Но… женское чертово любопытство взяло верх.
Он задумчиво рассматривал изображение, и в глазах его расцветала светлая грусть, а губы сжались в тонкую линию.
— Откуда это у тебя?
— Я случайно нашла… — почему-то захотелось оправдаться, объясниться как-то, но Лиам резко поднял глаза, обрывая на полуслове.
Того света и теплоты, что только что плескались в глубине его зрачков, уже не было. Он смотрел прямо и твердо.
— Золотко, — уверенно и решительно припечатал он. — Все будет хорошо, я тебе обещаю.
Я вздохнула, собираясь с мыслями, стараясь не смотреть на обнаженного мужчину, по внушительным мускулам которого стекали капли растаявшего снега, оставляя масляные отблески. Он совершенно не стеснялся своей наготы, даже не думал накинуть что-то на себя, и мне, выросшей в пуританской семье, не удавалось смотреть в глаза, игнорируя топящий сознание тестостерон.
— Кто это? — выдохнула я, кивнув на фото.
Лиам дернул плечом, перевернул картонку и кинул ее на комод. Фотография скользнула до стены и остановилась.
— Тебе не о чем волноваться, — он быстро нагнулся, коротко поцеловал меня в губы. — Я в душ.
— Погоди!
Но куда там! Этот мужчина явно все и всегда делал по-своему. Он в несколько шагов преодолел расстояние до ванной комнаты, быстро шагнул в душевую кабину, резким поворотом вентиля пустил воду.
— Можешь присоединиться ко мне, — позвал, скрывая улыбку в голосе. — Потрешь мне спинку, а я тебе…
Но я только раздраженно топнула ногой — он явно слишком привык к беспрекословному послушанию и поворачивал разговор только в то русло, которое выбирал сам, уже не первый раз избегая трудных вопросов.
