Шаг, шаг, прыжок.
Издалека доносится звук капающей со сталактитов воды.
Возможно, так звучит свобода — выход наружу?!
Спешу вперед. Скорее. Скорее.
Чувствую дуновение ветра… и запах тухлятины становится просто невыносимым, настолько, что даже глаза начинают слезиться.
Замедляю бег, прикрываю глаза, чтобы не выдать себя подсветкой.
Иду, держась одной рукой за стену, и уже через минут пять чувствую, что впереди меня ждет неприятный сюрприз. Потому что узкий коридор расширяется, становится пещерой, выдолбленной в отвесной скале. Зажмуриваю глаза, усилием воли заталкиваю волка так глубоко в себя, что достать его обратно будет не так просто. Но сейчас мне ни в коем случае нельзя себя выдать — мерцание сущности оборотня из глаз привлечет внимание…
Человеческое зрение у оборотней лучше чем у простых людей, и я медленно, держась за стенки пещеры, чувствуя ее шершавый холод, продвигаюсь вперед и ощущаю жар, исходящий из проема коридора, который достигну через три шага… два… один…
Только выхожу к очередной дыре в тоннеле, как зажмуриваюсь от яркого света.
То, что вижу прямо под собой, обескураживает, пугает и… волнует.
Это огромная пещера. Невероятно глубокая и длинная. В выемках на стенах висят, сидят, дерутся летучие мыши, отсвечивая своими огромными красными глазами. Так вот значит где средоточие их гнезда! Внизу в полу горит огромный костер. Мыши не подлетают к нему ближе, явно боясь обжечься, но все равно завороженно глядят на него бусинами своих рубиновых глаз, не отворачиваются, он словно манит их к себе, как свет свечи мотылька.
Мой тоннель — один из многих, который замыкается в этой пещере. Вижу множество черных дыр и понимаю, что все тоннели так или иначе ведут сюда, как артерии ведут к сердцу.
Приглядевшись, вижу, как колышется костер, и с облегчением понимаю от чего — с правой стороны поддувает свежий воздух, который и питает кислородом огонь.
Значит, выход там! Это отличные новости! И… это самая ужасная новость — потому что мне нужно будет протащить Аурелию и Джайдена через гроздья летучих мышей, вытащить их живыми, что сделать будет невероятно трудно…
Вдруг снова слышу этот противный звук, который словно наждачкой проходит по коже: тхрщ-щ-щ, тхрщ-щ-щ. Кручу головой, пытаясь высмотреть, понять что это. Звук становится все ближе и громче.
Тхрщ-щ-щ, тхрщ-щ-щ.
Вампиры перестают барахтаться, бестолково перебираясь с место на место, колотясь друг о друга своими когтями и острыми зубами. Замирают, и сразу становится сравнительно тихо.
Из нижнего тоннеля выползает огромная белая крыса и встает на задние лапы.
Она опирается на свой длинный лысый хвост и делает несколько шагов на двух лапах. Это что еще такое? Крыса вертит продолговатой башкой с маленькими ушами, умывает правой лапой длинную узкую морду, морщит нос и распрямляет тонкие, как леска, усы. Они топорщатся в разные стороны и придают образу жутковатый и неприятный вид.
Вампиры неотрывно следят за крысой, их внимание приковано к этой белесой фигуре, и становится ясно, что она — главная в этой мерзкой стае порождений ночи.
Крыса растопыривает лапы в стороны, чтобы опора была прочнее, разводит передние в стороны и становится еще больше похожей на разжиревшего огромного человека.
Вдруг из ее глотки раздается неприятный звук, дергающий нервы, как гитарист — струны. Она словно разминается, прежде чем сказать что-то, ведь ее пасть явно не предназначена для человеческой членораздельной речи.
Но неожиданно…
— Мы! Пришли! Сюда! Есть! — довольно громкие, не совсем понятные, но различимые слоги складываются в слова, сказанные грудным, немного свистящим, голосом. Такие усилия над собой не проходят незамеченными — вампиры начинают жужжать, хлопать крыльями, пищать. Начавшуюся вакханалию прерывает крыса одним взмахом белой дебелой лапы. — Обещал! Много! Мяса! Обманул!
Тут из коридора, откуда выплыло это странное животное, вылетает несколько летучих мышей. А следом — целое облако вампиров. Сверху не разобрать, но понятно, что эти твари притащили кого-то в своих цепких лапах с острыми когтями. Бросив добычу под ноги крысе, они разлетаются, занимая места в зрительном зале — по периметру пещеры, под выдолбленными углублениями, свесившись головой вниз, или поверх небольших площадок, крутя телами в разные стороны, отбиваясь от товарок.
Меховой ком внизу еле шевелится, и вдруг я вижу желтые звериные глаза. Это оборотень! Вернее, то, что осталось от него! Приглядываюсь и замираю в ужасе и брезгливости: Марк.
— Ты! Сказал! Мясо! — встает на четвереньки и движется к волку огромная крыса. — Ты! Обмануть!
Вампиры заходятся в истерике, взлетают, начинают кружиться, как вороны над помойкой, и в просветах их темных кожаных крыльев виднеется только белое тело крысы или темное, явно разорванное в клочья — Марка.
Тут мое внимание привлекает что-то странное. Еще не до конца понимая, что я увижу, уже чувствую, что это меня не обрадует.
Так и выходит.
Куча вампиров выталкивает в круг ошарашенную бледную Аурелию, находящуюся в почти полуобморочном состоянии, и Джайдена. Он ерзает, отмахивается от вампиров, но они дергают его, царапают до крови, заставляя повиноваться и идти вперед. Мальчишка и моя пара напряженно молчат и только смотрят по сторонам.
Поймали! Нашли! Быстро оцениваю ситуацию. Броситься сейчас в самое пекло — значит, попрощаться с жизнью. Уйти — значит, лишиться самоуважения и своей пары.
— Смерть! — рычит крыса. — Предатель! Обещал! Мясо!
Мне слышно, как Аурелия внизу стонет от ужаса. Как Джайден матерится вполне себе по-взрослому. Я чувствую тонкий железистый аромат крови, который растекается от свежих ран Джайдена, и смрадный, тяжелый запах разложения, исходящий от Марка.
— Сказал! Сожжет! Нас!
Вампиры свистят, шипят, дерутся друг с другом, безумие нарастает ураганом, грозясь поглотить всех, кто дрожит внизу.
— Мы! Сожрем!
— Глупцы… мус-с-с-сорщики… — кашляет Марк. — Противные твари…
— Уахм! — крыса резко бросается вперед и впивается в шею Марка.
Аурелия закрывает глаза руками и визжит, переходя на ультразвук, а Джайден прижимает ее к себе, чтобы защитить от ужасающего зрелища расправы одного хищника над другим.
Марк вопит, слышны и волчьи и человеческие голоса в его последнем крике, но помочь ему уже нельзя. Он сам привел этих тварей, решив обмануть и стаю, и вампиров, чтобы властвовать над оборотнями, и теперь получает за свою ложь и двуличие.
— Уахм! — раздается чавкающее, звериное, жестокое снизу.
И запах крови и несвежего мяса становится сильнее…
36
Иисусе, что это?
