— Внимание! Стая! — сложив руки рупором, крикнула я. Любопытные дети тут же перестали кататься на свежем катке, подбежали ближе.. Прохожие— мужчины и женщины замерли перед нами, и я отчетливо видела, как по каждому из них прыгают радостные огоньки рождественской иллюминации, выглядевшей сейчас как нелепая насмешка судьбы.
— Джай! — прямо к оборотню, который молча держал на руках свою умирающую ношу, рванул со всех ног Джордан.
Все вокруг замолкли и замерли. Был слышен только хруст снега под ногами мальчишки. Невыносимо похожий на брата, такой же нетерпеливый, искренний в своих порывах, мальчуган сразу все понял — он зарылся в шерсть волка и завыл. Тонкий, надтреснутый вой поднимался к темнеющему небу, улетал выше к Луне, опадал наземь и острыми сосульками колол прямо в сердце. Его горе отзывалось в моих натянутых донельзя нервах, ослабленных руках, ногах, першило в горле, кололось в уголках глаз.
Мне слышалось в этом вое все: и чудо совместного рождения, и мелкие забавы, одни на двоих, и проказы, и легкое соперничество, и первые царапины, и многое чего, названия которому было трудно подобрать, потому что искреннее горе парня выливалось бурным потоком…
— Джордан, — я положила руку ему на плечо, но он рывком скинул ее, не желая отрываться от родного брата, с которым было связано столько воспоминаний. — Джо, беги за ведьмой, приведи ее. Срочно.
Вместо Джордана ответил огромный оборотень, и голос его оказался под стать массивной фигуре — глухим, словно из бочки.
— В Рождество ведьма впадает в спячку.
— Так еще и не Рождество, вашу мать! — крикнула я запальчиво, негодуя на эту глухую покорность судьбе, которую оборотни согласно принимали. Злость придала сил. Я ухватилась за плечо Джордана, с силой развернула его зареванного к себе, сжала зубы. — Быстро! Тащи! Сюда! Ведьму! Быстро, я сказала!
Он охнул, оглянулся на соплеменников, но вдруг утер нос рукавом длинного свитера, и этот жест, такой привычный, такой родной, отозвался во мне щемящей нежностью. Джордан подскочил и, расталкивая подходивших оборотней, рванул вверх по дороге к домику ведьмы.
Я обвела оборотней взглядом и выдохнула.
Лиам далеко, но он спасал свою стаю как мог, и теперь я понимала почему. Потому что он — альфа, он отвечает за каждого ребенка, за каждую старуху в этой деревне. Марк был не прав в том, что Лиаму нужна только власть. Если бы это было так, он не жертвовал своей жизнью, не принял бы смерть брата, а пустил все на самотек, спрятавшись в городе, чтобы потом, когда все устаканится, вернуться.
Кашлянув, я дождалась, пока все взгляды сфокусируются на мне и начала:
— Стая! Марк оказался предателем. Он призвал вампиров, пообещав им, что однажды вы — волки — достанетесь им на мясо… — Вокруг меня сразу все загудели негодованием на мои слова, и мне пришлось поднять руку, призывая к молчанию. Да, они не доверяли мне, но ради них самих я должна была пробить стену отчуждения между нами. — Я была там и видела, сколько вампиров обитает в гнездах рядом под деревней. Там десятки ходов, под землей, и они живут там, размножаются, ждут своего часа. Но сегодня этот час настал. Уже темнеет, а это значит, что вампиры сегодня вылетят на охоту. И первым делом они направятся сюда.
— А Лиам?
— Лиам и еще два оборотня пытаются закопать ближайший вход к деревне, чтобы отсрочить неизбежное. Но нам всем нужно объединиться.
— Мы дадим им отпор! — загорелись желтым светом глаза того оборотня, который принес Джайдена.
Он поднял умирающего волчонка выше, и этот жест стал точкой в сомнениях остальных оборотней. Потому что первая кровь уже пролилась и служила доказательством, что пути назад нет, и есть только шаг вперед — кровавый, жестокий шаг защиты и расправы над врагом.
— Сынок, сынок! — вперед вырвалась женщина, запыхавшаяся и красная после бега по морозу.
Люди почтительно расступились, давая ей дорогу. Она бухнулась на колени в снег перед волчонком, и он из последних сил попытался поднять голову на ее голос, но она безвольно упала обратно. Мать близнецов завыла в голос, совсем как Джордан несколько минут назад, и многие женщины тоже заплакали, утирая горючие слезы. Не должны дети умирать раньше, чем их родители! Нет в этом ничего естественного, нет в этом правды закона природы!
Горе толкалось из грудной клетки, сжимало горло, царапалось внутри, желая прорваться потоками горячих, словно кипяток, слез. Кто-то обнимал жен, давая им вылить горе, разделенное с матерью Джайдена, кто-то сжимал кулаки, желая рвануть с места, чтобы отомстить за его смерть, но…
— Это ты виновата! — бросила на меня несчастная мать злой взгляд. — До тебя в стае проблем не было!
— Что?! — я ошарашенно замолчала и тут же увидела, что эта мысль обезумевшей от горя матери, потерявшей ребенка, нашла отклик у нескольких членов стаи — они злобно блеснули желтыми глазами. Неосознанно я приложила руку к животу, и этот жест, скромный, нервный жест защиты, не укрылся от них.
— Чтоб ты узнала, что значит потерять ребенка! — завыла женщина, снова припав лицом к боку раненного Джайдена.
— Да вы с ума сошли! — растерянно воскликнула я, делая шаг назад. — Вы…
Несколько женщин рядом со мной сузили глаза, приглушая желтый свет волчиц, который пробивался наружу, и я поняла, что они в чем-то согласны с матерью Джайдена. Взглянув на свои ладони, все в красных ноющих бороздках, я сжала зубы. Говорить что-то сейчас поперек глупо, спорить не было времени. Но отчего-то прямо сейчас я отчетливо поняла Лиама: иногда общественное стоит выше личного…
Вж-ж-ж… Послышался вдалеке звук мотора. Напряжение, разрастающееся между нами, словно заморозилось. Кто-то начал оглядываться.
И тут, словно черт из табакерки, на дорогу из-за огромного сугроба вырулил огромный серый джип. Он вспенил снежную тропу огромными колесами и резко затормозил перед толпой, пустив резко пахнущий белый дым.
— Расступись! — прикрикнул мужчина, выбираясь из автомобиля.
Оборотни покосились на него, но тот даже не обратил внимания на напряженную атмосферу кругом. Задняя дверь распахнулась, и из машины кубарем выкатился Джордан. Не мешкая, он снова бросился к брату и обнял мать.
— Грей! — выдохнул оборотень рядом, и я выдохнула — этот мужчина точно должен нам помочь, я вспомнила, как Лиам говорил о помощнике, который остался в городе решать вопросы фирмы.
