— Я думал, что ты стянешь куртку с Аурелии, разорвешь ее на части, — усмехнулся Грэй, выруливая машину к лесу, туда, где уже прокладывалась дорога среди черных деревьев по снегу. — Чужой запах на твоей волчице… М-м-м! — Грэй ехидно покосился на меня.
Р-р-р! Да, волк бесновался от того, что одежда на Аурелии забивала ее родной аромат чужим, и хотел тут же отправиться в лес, найти Исая и сжать его горло до красноты в глазах, до хрипоты в легких, но человек во мне благодарил его за то, что как смог позаботился о моей женщине — не дал ей замерзнуть в лесу.
— Почему ты не говорил о вампирах?
Грэй закусил губу, вздохнул, не отрывая взгляда от дороги, но противостоять силе альфы не мог.
— Я сам не был в деревне года четыре. Говорил, что еду в отпуск сюда, а сам…
— А сам?
— Я люблю охоту, ясно? — вдруг распалился он, сильнее сжал оплетку руля. — Ездил с разными группами в Африку, Сибирь… черт, да я где только не был!
— Ты. Меня. Обманывал.
— Да нет, — Грэй шумно выдохнул, — никакого обмана. Я сам тебе всегда говорил, что нужно чаще бывать в деревне, не стоит закапываться в горе, — он бросил быстрый взгляд на мое лицо, видимо, боясь уловить трагичные эмоции, но оно оставалось таким же непроницаемым, как и моя душа. — Но мое место не здесь. Ты нашел свою истинную пару и хочешь теперь жить здесь, тебя влечет лес, и единение волка с человеком становится сильнее. Но у меня… у меня нет этого, понимаешь? Я хочу путешествовать, хочу видеть мир, не хочу принадлежать кому-то…
— Однажды ты тоже встретишь истинную пару, и твоя жизнь и взгляды на нее изменятся, — мрачно предсказал, глядя в лобовое стекло, удерживая волка, рвущегося в бой.
Грэй хохотнул.
— Надеюсь, что этого не случится.
— Никогда не говори никогда…
— Стоп, кажется, приехали, — впереди стоял волк, ожидая, когда машина остановится. Едва мотор заглох, мы с Грэем вытащили коробки с взрывчаткой, патронами, сумку с оружием и последовали за ним.
Исай довел до места.
За то время, что мы были в деревне, значительно стемнело, а вампиры лучше нас ориентировались в ночном пространстве. Мы слышали, как невдалеке они сбивались в стаю, кожистые крылья хлопали, слышался приглушенный писк. Но подготовка к бою шла у нас — волки тоже не спали. Я уловил запах горящего дерева, приправленного жидкостью для розжига, паленого мяса, пороха.
Оборотни поджигали выходы из гнезд, закрывали их камнями, а вампиров, которые успели выбраться, отстреливали. Когда Исай довел нас до большой темной норы, кое-как заваленной комьями земли и сухими ветками, из нее уже выбирались приспешники ночи, хватаясь за всевозможные выступы, яростно поблескивая красными глазами. Грэй поджег фитиль динамитной шашки и швырнул ее в темное нутро ямы. Исай в прыжке словил одну мышь, вторую, с рыком отбросил в сторону, встал на передние лапы, угрожающе нагнул голову, блеснул желтыми глазами. Запахло нитроглицерином и через секунду — огнем: я поджег деревянную биту, облитую бензином на кончике, и ворвался в месиво шерсти, кожи, зубов и когтей. Летучие мыши запищали еще громче, кто-то не смог увернуться от огня и взмыл ввысь, размахивая горящими крыльями, рассыпая фейерверком снопы искр.
— Ложись! — скомандовал Грэй, и мы втроем упали лицом в снег.
Взрыв подбросил нас на пару дюймов, отозвался гулом в животе. С неба посыпались ветки, ошметки почерневшего снега, разорванные трупы летучих мышей.
— Чо, как? — спросил Грэй, но слова его донеслись до сознания будто через вату. Пришлось несколько раз прижать ладони к ушам, чтобы слух вернулся. Исай все еще осматривался вокруг обалделыми желтыми глазами, прижимал уши к башке, жмурился, открыв пасть. — Да все нормально, — заржал Грэй. — Все нормально будет, зато проход завален!
Я оглянулся и убедился в том, что он прав: вокруг не было ни одной живой летучей мыши, а яма, с которой безрезультатно пытался справиться в одиночку Исай, была завалена. Где-то вдалеке раздался еще один взрыв, и еще один.
— Хорошо, что не отсырели, — довольно прищурился Грэй. Подкинул в руке красную связку динамита, ловко поймал и на секунду прижал к губам в порыве чувств. — Быстро закроем все ходы-выходы.
— Вперед! — скомандовал я, и мы втроем быстро вскочили на ноги, отряхиваясь от опавшего мусора.
Говорить не было нужды — втроем нам надо было быстро закрыть ближайшие ходы летучих мышей, которые нашел Исай.
ше личного…
40
— Эй, Джайден, мы еще найдем тебе истинную пару, — шептала я, поглаживая между ушами волчонка, беспокойно дремавшего в темному углу на матрасе.
Кровь уже не шла, бок был забинтован, и оборотень спал после операции, которую провела знахарка. Женщина снова окунула руки в таз со снегом, который принесла ей мать близнецов, отерла руки, отряхнула, сказав несколько слов на непонятном языке.
— Выкинь за порог, — скомандовала она женщине, и та послушно исчезла в полутьме.
Я оглянулась — только сейчас на это нашлось время. Оборотницы были взволнованы донельзя — их выдавал желтый свет из глаз, они прижимали к груди головки малышей, покачивали младенцев, держали за руки подростков, будто боясь, что их кто-то украдет, а те только вздыхали в ответ.
— Все наладится, — устало и тихо сказала мне знахарка, привалившись к стене рядом со мной, и с облегчением вытянула ноги. — Джайден сейчас сам найдет выход из темного леса, я для него включила свет.
Несмотря на то, что ведьма говорила витиевато, я ее поняла — уже сейчас было видно, что Джай точно пойдет на поправку. Он иногда мелко дрожал под теплым одеялом, которой притащил Джордан из дома, поскуливал маленьким ребенком, пугал огромным количеством бинтов на теле, но я знала, что все самое страшное позади.
Ведьма хорошо выполнила свою работу: выложилась на все те годы, что вложили в нее члены стаи. Может быть, решение пожертвовать годом жизни далось не каждому просто, но волки сделали это.
Снаружи полыхали огни костров, были слышны выстрелы и далекие взрывы, короткие реплики мужчин. Они готовились защищать деревню, свою стаю, и здесь, в полутьме, среди всхлипов малышни и шепотка волчиц, я чувствовала каждой клеточкой тела насколько люблю жизнь, ощущала ее ценность, неповторимость. Я проживаю ее всего лишь раз, и благодаря случаю, когда упала под колеса машины Лиаму, случайно сделала ее богаче, интенсивнее, шире.
— Аурелия, — перед нами встала мать близнецов. Она покаянно склонила голову, прижала руки к груди. — Прости за мои слова. Я не желаю тебе и твоему ребенку зла. Пусть он будет счастлив.
— Я… понимаю, — тихо пробормотала, понимая, как нелегко было подойти жесткой волчице со словами извинения за слова, сказанные в порыве горя. — Не держу зла.
Она кивнула и села рядом с Джайденом, положила его голову себе на колени, начала поглаживать его, и взгляд ее провалился внутрь, словно изнутри выключили свет.
