Я едва не застонал, не зарычал во всю глотку от негодования и злости.
Все это время я мчался вперед, оставляя позади деревню, думая, что моя женщина корчится от боли, теряя кровь, а на самом деле…
Мне сразу стало все понятно.
Отвергнутая Алия не смогла смириться со своей бессмысленной жертвой. Год жизни! Целый год жизни она отдала знахарке, чтобы получить запах моей истинной пары, моей Аурелии. И поняв, что не только волк имеет право слова в душе оборотня, не только обычное влечение, но и настоящая любовь, восхищение личностью, должно притягивать, не вынесла позора и помчалась прочь, куда глаза глядят.
Столкнулась с вампирами, избежала большой потасовки, помчалась обратно в деревню, когда инстинкт выживания включил голову, погнал вперед, заставил прекратить жалеть себя, и повредила лапы в дороге.
«Извини, — говорили ее глаза, полные слез. — Прости меня»…
Алия зажмурилась, положила морду на вытянутые лапы.
Черт!
Я встрепенулся, поднял голову к темному небу, усеянному тычинками блеклых звезд, равнодушно взирающих на грешную землю. Злиться на волчицу не было времени, хотя очень хотелось впиться в холку, прокусить сонную артерию, чтобы больше не было таких ситуаций, когда теряются драгоценные минуты жизни, когда кровь от страха за Аурелию буквально сворачивается в жилах, когда мозг отказывается воспринимать что-то иное, кроме тоски по истинной паре.
Р-р-р.
Дернулся вперед и заметил, как волчица съежилась, скукожилась — она тоже поняла, прочувствовала мои желания, мои мысли. Ослабленный организм не дал ей возможности сорваться с места, и она лишь сильнее зажмурила глаза, и даже чуть отвела голову в сторону, давай доступ к горлу — мол, вот, делай, альфа, бери то, что тебе нужно.
Я устыдился своих мыслей и рыкнул: лежи смирно! Лежи!
И тут же вгрызся клыками в дерево рядом, помогая себе задними лапами. Через несколько минут вокруг уже валялось огромное количество пушистых веток с колючими иголками. Ухватив по одному за кончик, дотащил до хлипкого шалаша Алии, разложил их как можно плотнее, а после разбежался и ударил несколько раз ель четырьмя лапами прямо в середину ствола. От удара ветки запрыгали, снег рухнул вниз, погребая белоснежной лавиной все под собой.
Шалаш укрыло снегом, и Алия в своем укрытии выдохнула: пронесло.
Я же не стал дольше ждать: припустил вперед по направлению к деревне, с беспокойством глядя вверх, в небо, где были видны всполохи оранжевого огня, и ясно чуялся сильный дым, тянущийся ввысь, к Луне, щупальцами огромного спрута.
43
— Черт! Они совсем близко! — прямо на меня налетел испуганный Джордан. Несмотря на зачатки страха, больше всего в нем чувствовалось торжество перед грядущей битвой — адреналин распалял кровь, расправлял ноздри, добавлял огня в глаза. — Ой, прости…
— Джордан! — шипя, я ухватилась за рукав его свитера. — Ты куда собрался?
Он с сомнением посмотрел на мои пальцы на его запястье, будто думал — отгрызть или просто скинуть, а уже потом тряхнул головой.
— Вампиры близко, слышишь?
Я подняла голову и действительно услышала шелест кожаных крыльев и писк летучих мышей, и страх снова захватил сознание, раскрыл глаза шире, промчался сквозняком по спине.
— Джо! А ну быстро в дом!
— Отстань! — дернулся он, намереваясь кинуться к мужчине, который подбрасывал поленья в большой костер рядом с домом. Пропажи Джордана вовремя хватились — он не успел далеко уйти, и тоже сначала ошалел от вида военных действий, развернутых в деревне, замерев на несколько спасительных для меня секунд.
— Джо, если ты сейчас же, — я сильнее сжала хватку на его запястье и зло зашипела прямо ему в ухо, — не вернешься в дом к своим друзьям и своему брату с матерью, я отдам год своей жизни ведьме, чтобы она превратила тебя в крысу, понятно?
Он изумлено уставился на меня огромными глазами, так похожими на глаза Джайдена.
— В огромную такую, белую крысу, и ты будешь жить в подвале, потому солнечный свет сможет выжечь тебе глаза. А потом кто-то решит заделать яму, через которую тебе будет поступать воздух, и ты умрешь в ужасных мучениях. Ясно я говорю?
— Я-ясно, — пролепетал напуганный моими словами мальчишка.
Я же только усмехнулась. Кажется, я уже поняла, как нужно вести себя с оборотнями в стае: не давать себя в обиду и быть острее на язык. Никогда не знаешь, когда сила обернется слабостью, а слабость — силой. Я же, пройдя через горнило жизни с оборотнями, кажется, уже сделала свой голос сильнее…
— Ты будешь прекрасной матерью, — выдохнула мать близнецов, которая все же оставила Джайдена и решила последовать моему примеру.
Я усмехнулась этому выводу, ведь она сделала комплимент, несмотря на то, что я шантажировала ее ребенка. Открыв дверь дома, который назвали Домом духов, она сначала увидела Джо и меня, а уже после приложила руку к груди и тихонько охнула:
— Что здесь творится…
— Ложись! — Джордан дернулся вперед, толкнул меня в снег и бросился на мать, закрывая ее собой.
Краем глаза я увидела, как сверху прямо на нее пикирует черная мышь с красными глазами. Джордан ухватил торчащую из снега ветку, которую кто-то обронил по пути к кострищу, и палкой ударил ее по небольшой башке, вызвав недовольный писк. Дезориентированная летучая мышь отлетела в сторону и уже там была добита из дробовика оборотнем в камуфляжной куртке.
Он отсалютовал Джордану и тут же снова вскинул ружье вверх, потому что с неба посыпались огромным черными камнями вампиры.
— Сюда, — Джо приоткрыл дверь и втянул туда мать, протянул мне руку. Я поспешно вскочила на ноги и последовала за ним.
Как только дверь за нами закрылась, Джордан закрыл ее на засов и прижался спиной, будто надеясь удержать бушующую снаружи ярость.
— Мамочки! — заревели малыши, поняв, что откуда-то пахнет кровью, паленой шерстью, плотью и тухлым мясом. Даже я чуяла этот ужасный запах, что говорить об оборотнях со стопроцентным нюхом и слухом!
— Тише, тише! — заволновались оборотницы, пытаясь успокоить маленьких детей, а подростки жались ближе друг к другу, держась за руки. Перед смертью потерялись все различия, осталось только одно — страх за собственную жизнь.
— Они справятся… — Я почувствовала, как мою ладонь кто-то сжал, и, повернувшись, увидела, кто это. Мать близнецов сверкнула желтыми глазами. Лицо ее выражало твердость, губы были сжаты в линию. — Иначе детей придется отстаивать нам.
Дом затрясло, будто кто-то сверху начал скидывать камни. Они бились и тарахтели по крыше, царапали шифер, тут и там слышались выстрелы, разрывающие пространство на части. Сердце сильно забилось где-то у горла, и я приложила ладонь к шее, словно пытаясь удержать его, не дать вырваться на свободу…
