Ничего бы не вышло.
Одна за другой волчицы затихли, были слышны только детские подвывания, всхлипывания, успокоительный шепот молодых мамочек, убаюкивающих младенцев…
Это конец…
Вдруг что-то переменилось, дом затрясло еще больше, кто-то, кто стоял ближе к стенам, от этого давления извне упал на пол, почти откатился в сторону. Оглушительный визг взорвал барабанные перепонки, запустил обжигающий адреналин по венам, будто кто открыл кран с кипятком, и я сама поддалась волнению. Запахло огнем, да так сильно, что закружилась голова. Плохо стало не только мне — оборотницы закашлялись, согнувшись пополам, удерживаясь за бока, складывая руки на животе.
— Помогите…
И тут дверь затряслась.
— Ломай ее, скорее! Ломай!
— Не дается, застряла.
— Скорее! — быстро переговаривались снаружи мужчины, даря надежду, призрачную, невесомую, но такую нужную.
Бом! Бом! — кажется, они ломали дверь огромным куском дерева, и те, кто стоял ближе к ней, завизжал, отпрянув назад, внося сумятицу и дальше, больше.
Бом! — такой же звук раздался от правой стены. Бом! Дом трясло из стороны в сторону, создавалось впечатление, что мы оказались запертыми в трюме корабля, а снаружи разъярённый Нептун качает гигантскими волнами утлое суденышко.
Иисусе…
И тут… стена отвалилась. Послышался звук бьющегося стекла, треск, жуткий грохот… В помещение ворвались темное небо, запах мокрого снега, приправленный огнем и кровью, и… волки…
Несколько волков тут же дернулись вперед, ухватив зубами за одежду недоумевающих женщин. Кто-то сразу сориентировался — поспешил к образовавшемуся проему.
— Пусти, — кто-то оттолкнул меня.
И только сейчас я увидела, кто пытался прорваться от стены — Джордан рванул вперед мимо выдохшегося Джайдена, схватил динамит, где плясал свой веселый ритуальный танец огонек, и, разбежавшись, выскочил в проем. Там он подпрыгнул так высоко, как только мог, и со всей силы бросил взрывчатку в безразличное небо. Оно тут же вспыхнуло всеми огнями радуги, оглушило на мгновение, и будто упало навзничь.
Я почувствовала, как меня кто-то тянет за джинсы, порванные на колене.
Опустила голову.
Лиам…
Боже, мой Лиам!
Заревев в голос, я опустилась на колени перед ним, зарылась мокрым лицом в шерсть и дала волю слезам, нерву, жуткому напряжению. Он спас меня, спас!
45
Деревня горела.
Дома полыхали, как спички.
Огонь радостно порхал мотыльком с одного дерева на другое, лизал крыши, протягивал свои щупальца дальше, дальше.
И вот уже горел не только лес со стороны города, но и сама деревня.
Вампиры бесновались.
Они нападали хаотично, потому что были дезориентированы светом огня, и разносили его полыхавшими крыльями. И теперь пожар бушевал не только на земле, но и в небе.
Оборотни справились — отразили нападение вампиров, это было ясно по тому, сколько осталось летучих тварей в живых, и по тому, сколько их трупов валялось на земле, распространяя жутчайшую вонь.
Но оборотни и проиграли — кажется, спастись от огня было нереально, он дотла выедал жилища изнутри и снаружи.
— Дом духов горит! Спасайте! — крикнул кто-то, и мой взгляд тут же метнулся туда.
Действительно — огромный дом, построенный еще моим дедом, полыхал. Его дверь и окна были заколочены, закрыты. Женщины и дети, которых спрятали от вампиров, стали заложниками огня. Многие оборотни, побросав ружья, тут же бросились к дому, но заклинившие почему-то двери не поддавались.
— Топор! Руби! Бегом! Воды! — суматоха не помогала, а только вносила еще больший разлад.
Вперед!
Я рванул так быстро, как только мог, рванул ставни, закрытые изнутри и снаружи, они заскрипели.
— Да, окна! — понял меня кто-то из тех, кто пытался взломать перекошенную от огня дверь.
Миг — и стена рухнула вперед. Туда сразу же ворвались волки, подталкивая обезумевших от ужаса женщин, которые держали на руках детей. И тут вдруг за спиной рвануло так сильно, что, казалось, мир раскололся пополам.
С неба начали падать летучие мыши — кажется, их зацепило взрывной волной, и, насколько было видно, в небе не осталось ни одного из приспешников ночи. Кто-то тотчас начал их отстреливать с земли, на всякий случай.
Джордан повернулся к нам лицом. Полубезумная улыбка, подсвеченная огнем на крыше дома, осветила его расцарапанное лицо. Он ликовал сквозь слезы, радовался своей удаче и оплакивал все то, через что пришлось пройти на пути к ней.
Это понимали все. И Вил осторожно приобнял его за плечо, поддерживая.
Я оглянулся, вгляделся в лица всех, кто выходил из горящего дома, расширяя глаза от открывшейся картины, пуская слезы, бросаясь к своим горящим домам. Наконец, увидел и Аурелию. Она стояла и смотрела на Джордана, будто не до конца понимая, что произошло. И только когда я потянул ее, она отпустила себя, расплакалась от души, и мое сердце снова забилось — оказывается, все это время я и не дышал.
Теперь все было так, как нужно.
Мы спасены.
И мы…
— Мой дом! Мой дом! Все сгорело! Все подчистую!
Волки пытались спасти имущество, пуская из шлангов воду на строения, но она только шипела и испарялась — площадь огня оказалась слишком велика. Сверху послышался рокот вертолетов — это городские службы отправили полицейских, чтобы проверить, где начался пожар, и узнать — не пойдет ли он на город.
Я повернулся в сторону выезда из леса и увидел, как на дорогу выезжает серый джип Грэя. Завыл, привлекая его внимание, и через минуту он уже стоял возле. С белым лицом, огромными черными глазами на половину лица.
— Альфа. Деревня горит. Что будем делать?
Я втянул носом воздух. Пахло отчаяньем, болью, кровью, мясом…
Но пахло и переменами.
Дернув плечом, встал перед помощником в снег уже двумя ногами.
