Зилаф стремился поддерживать культ Лингольда Завоевателя. Его личность еще при жизни стала легендарной. Полководец, не потерпевший ни одного поражения, правитель, покоривший бесчисленное множество земель, реформатор, унифицировавший законы и внедривший единую систему мер и весов, устроитель, по приказу которого были отстроены города, проложены мосты и дороги, обустроены приюты для нищих. И Вершитель Запада, утопивший Белый Мильгард в крови. Все это был один человек, легендарный и противоречивый Лингольд Завоеватель.
Даже место погребения тела Вершителя осталось под покровом тайны. Зилаф утверждал, что душу отца забрал сам Сколт Четырехногий, спустившийся с небес в походный шатер под Цавенхом. Доставив ее к Великому Гончему, Лингольд обрел бессмертие, став вторым после Сколта покровителем народов ветра.
Тело же великого воителя захоронили в хрустальном гробу в жерле затухшего вулкана, расположенного на вершине Хребта Черного Тура. Путники старались обойти стороной это место, где по слухам, бродили души неприкаянных воинов, продолжавших сражаться с невидимым противником, а при свете луны очертания скал обретали кроваво алый отблеск. Вулкан, получивший название Сна Воителя, стал местом особого почитания для саррлинских правителей, считавших себя наследниками Лингольда Завоевателя, но для простых смертных эта вершина оставалась жутким местом, которое лучше обходить стороной.
Главными реликвиями саррлинских королей Зилаф сделал черное знамя с изображением ворона, обгладывающего человеческий череп и прямой, узкий, клинок четырехгранного сечения которым владел сам Лингольд. Меч Воителя стал неотъемлемым атрибутом власти династии Зилафов и символом их извечных претензий на титул Вершителей Запада. А вот Железная корона, покрытая тринадцатью черными топазами, пропала бесследно. Хотя злые языки утверждали, что после того, как труп Лингольда обнаружили, один из приближенных попытался снять диадему, чтобы поживиться драгоценностями, но золотой обруч находящийся внутри не поддался. Стянуть с головы Железную корону так и не получилось, а вот неудавшегося вора сразила молния, во время непогоды, разыгравшейся сразу после смерти великого правителя.
Последним «приютом» Лингольда Завоевателя, стал небольшой клочок земли, расположенный неподалеку от Пророческого Камня. Именно там был установлен кенотаф, надгробие Вершителя Запада с многозначительной эпитафией: «Добро и зло переплетения одной и той же нити», что как нельзя лучше характеризует личность этого незаурядного человека, оставившего заметный след в Хрониках Мильгарда.
Глава 32
Войны за окровавленное наследство продолжились. Айла Строптивая всюду пыталась найти поддержку против саррлинцев, и всюду получала отказ. Представители Лаата обивали пороги Темерлина, Риены и Алхана, но никто их не желал слушать. Стремясь найти хоть одного союзника в неизбежном конфликте с Зилафом, она обратилась к правителю Зуварской долины (вновь отказ) и Миолану. Сигмунд Острый оказался единственным кто был готов приступить к переговорам.
Как ни странно, интересы Лирии и Миолана совпадали. Оба находились под угрозой агрессии Саррлии, оба не имели шансов на обретение других союзников став «изгоями» в Белом Мильгарде. Все попытки начала диалога с партнерами по «Аксенскому договору» не привели к положительному итогу. Шергия и Керсия остались глухи к мольбам «Гильдии Магистров». После непродолжительных переговоров Айла и Сигмунд пришли к соглашению. Лирия признавала независимый статус Миоланской республики, отказывалась от планов переселения мастеров «Кованой Гильдии» (которые пытался реализовать Лингольд), те же кто уже был насильно перемещен, могли вернуться с компенсацией издержек, открывала рынки для миоланских товаров. Миолан возобновлял порушенные торговые связи с Лирией, на льготных условиях поставлял вооружение для обеспечения нужд лирийской армии, предавая забвению прошлые разногласия и признавая нелегитимными притязания Зилафа на власть в Лаате. Лирия и Миолан заключали оборонительный альянс, вводимый в действие при нападении на одну из договаривающихся сторон.
«Миоланский договор» стал первым международным актом, признававшим самостоятельность республики. Тот факт, что инициатива исходила от Лирийского руководства, являлось, пожалуй, самым неожиданным обстоятельством. В сущности, у Айлы Строптивой другого варианта просто не оставалось. Прочность подписанных соглашений вскоре пришлось испытать на практике.
Насладившись медовым месяцем в покоях любимой супруги Зилаф Заколдованный почувствовал себя настолько уверенно, что начал открыто говорить о возобновлении войны. Никто из соседних держав ему в этом не препятствовал. Напротив, Ланс Железный всеми средствами подогревал стремление Зилафа Заколдованного совершить нападение на Лирию. Кровавое столкновение народов, ранее живших в одном государстве, представлялось им необычайно выгодным.
Главенствующей целью для Темерлина оставалось полное истребление осминского наследия. Если соперники сцепятся в жаркой схватке и ослабят друг друга, а шерги сохранят собственные силы в неприкосновенности, то в ближайшей перспективе именно шергийские монархи будут главенствовать в Белом Мильгарде. Такова в общих чертах была позиция Ланса Железного, поддержанного керситами.
Объявив, что власть в Осминском государстве узурпировал человек, который не имеет никаких прав на престол, Зилаф выступил в поход. Женщина, пусть даже и вдова Вершителя Запада, по установленному закону не может носить корону. Наследником трона мог стать только преемник мужского пола. Исходя из этого, высшая власть должна принадлежать Зилафу Заколдованному, последнему, из оставшихся в живых потомков Лингольда Завоевателя. В оборот даже был пущен документ, подтверждающий права Зилафа. Якобы перед своей смертью в походной палатке, умирающий отец призвал сына, объявив его единственным наследником всех владений. Подтвердить либо опровергнуть данные слова, так как Зилаф позаботился, чтобы все те приближенные, которые могли стать свидетелями данного события, были заранее умерщвлены.
Для Айлы пробил час, который неоднократно снился ей в самых кошмарных снах. Незаконнорожденный отпрыск ее покойного мужа во главе многочисленной армии вторгся в ларнийские земли. Незамедлительно из столицы к Сигмунду Острому полетел призыв об оказании военной помощи в соответствии с условиями «Миоланского договора».
Саррлинцы действовали предельно жестоко, и это стало их главной ошибкой. Они грабили и опустошали те земли, через которые пролегал их путь. Многие из окружения Айлы оставались, в тайне недовольны режимом ее власти, и они готовы были поверить в истинность «завещания Лингольда». Но грабительские методы армии Зилафа, уничтожение всех, кто оказывал хоть малейшее сопротивление, невзирая на социальный статус или возраст, оттолкнули потенциальных союзников. Повинуясь неизбежному, лирийцы отозвались на призыв Айлы, собрав войско и выдвинувшись навстречу врагу.
Зилаф Заколдованный в достаточной мере унаследовал военные способности Лингольда. В сражении при Кринге лирийская армия была полностью разбита и обращена в бегство. После победы практически вся южная часть Лирии оказались у него в руках. Но Лаат не собиралась сдаваться. Фактически для Айлы развернувшееся противостояние являлось вопросом жизни или смерти, и она приложила максимум усилий, не пожалев и собственных средств, чтобы снарядить новую армию.
