Мьи ждала его уже в костюме, в ярком гриме.
Она чмокнула акробата в щеку, выскользнула на улицу, захватив с собой пять ярко-желтых деревянных булав для жонглирования.
Он сел перед зеркалом, посмотрел на свое чуть осунувшееся лицо и глаза, к которым не мог привыкнуть. Снял перчатку с левой руки, пошевелил полупрозрачными призрачными пальцами. Ногти опять начали отрастать, превращаясь в когти, и их стоило подстричь.
Пружина ощущал необъяснимую тревогу и не мог понять ее причину. Нет. Он не тревожился перед выходом, наоборот, как никогда жаждал сплясать на канате. Но это странное чувство, поселившееся где-то глубоко внутри, заставляло то и дело хмуриться.
Ему казалось, что тени сегодня как-то по-особенному дрожат в свете свечей. Что воздух пахнет чем-то знакомым, чего он никак не может опознать, столь легким и незаметным был этот запах.
Готовясь к выступлению, он слушал зрителей. Смех, голоса, музыку, затем тревожную тишину, после аханье и испуганные вскрики. И восторженный рев вперемешку с аплодисментами. Пружина улыбнулся. Через несколько минут к нему заглянул Ливен, от которого разило вином так, что опьянеть могли даже пролетающие мимо мухи.
– Пора, Пружина! – сказал он. – Канат проверили.
– Надеюсь, не ты.
– Обижаешь. Ирвис с Ремнем проконт… проктр… Короче. Ждут твоей оценки, и еще через один номер ты выходишь. Поторопись.
Небо почти погасло, Тэо посмотрел на редкие облака, пытаясь оценить ветер. Канат был натянут довольно высоко, между двумя зданиями. Огней вокруг разожгли столько, что Пружину станет видно даже ночью. Стальные столбы с металлическими корзинами с бушующим пламенем находились на уровне каната.
Сегодня было лишь открытие. Короткое выступление-презентация. Грядущая ночь предназначалась для того, чтобы народ веселился, гулял и пил. Основное действо начнется завтра и не остановится до позднего вечера.
И так день за днем.
Только встав на канат, Тэо полностью ощутил, что он вернулся домой. Это получилось так же легко, просто и радостно, как во время других выступлений. Риона отдалилась, и он видел ее словно со стороны. Крыши, площадь, задранные кверху лица, далекая гавань, уже погружавшаяся во тьму.
Только здесь он осознал, что потерял, покинув цирк.
Часть себя.
Часть собственной свободы.
Он прошел половину пути, когда увидел, как в гавани вспыхнул огонек. Не мягкое теплое сердце фонарика стоявшего на рейде корабля, а красное злое пламя.
Тэо моргнул и остановился, понимая, что расстояние обманывает его и пламя размером по меньшей мере с дом.
Горел один из парусников. Через несколько мгновений появилось еще одно красное пульсирующее сердце, а за ним – сразу шесть, разгоравшихся.
В порту занимался пожар.
А еще через миг пламя вспыхнуло синим.
Глава шестнадцатая
Та, кто разорвет старый мир и соберет его заново
Бойся трогать волшебников, не используй их, перешагивай через них и иди дальше не оглядываясь…
Книга Дакрас
Гутер ис Тах, капитан «Даров ветров», морской волк, торговец, контрабандист и плут, человек опытный, поживший на этом свете и исходивший все, кроме моря Мертвецов, остался вполне доволен тем, как складывается нынешний сезон.
Покинув Пубир, ему пришлось вместо Туреса отправиться в Вьено, чтобы перевезти туда человека с обожженным лицом, работавшего на Ночной Клан. Гутер был не обязан соглашаться, у команды созрели иные планы, но с тем, кто называл себя Шревом, не стоило шутить. В итоге контрабандисту даже щедро заплатили за труды и отпустили на все четыре стороны, и Гутер постарался поскорее забыть о пассажире.
Зимой «Дары ветров» побывал в нескольких портах Ириасты. Шедшая с севера война, кипевшая на землях Фихшейза, многих беспокоила, и появилась масса желающих перебраться в Давор или Савьят. После – краткая остановка в Муте, где во второй, тайный, трюм погрузили два десятка мешков мутской пыльцы и перевезли ее в Пьину.
Все прошло очень гладко, Гутер без устали благодарил Шестерых за заступничество. Таможенники не высказывали подозрительности, клиент не жался и не торговался за каждый медяк. Он получил наркотик, Гутер – марки и, взяв трех пассажиров, «Дары ветров» отчалил сперва в Гавек, а после уже и в Риону.
Им сопутствовала удача в этом плавании. Спокойная вода, ровный ветер, никаких осложнений. Три мутских колдуна, жрецы Храма Мири, в простых серых женских платьях, ничем не мешали.
Чудные, конечно. Он иногда встречал евнухов этой секты в южных портах, но не думал, что они станут его клиентами. Команда их сторонилась, Ферни по вечерам болтал о людях в юбках, что обладают странными знаниями и неуязвимы для обычного оружия. О том, что они кланяются чуть ли не шауттам и, чтобы жить вечно, пьют кровь младенцев.
– Ты вроде мой помощник, но в некоторых вопросах дурак дураком, – беззлобно сказал ему Гутер однажды утром, снимая с головы просоленный, выцветший бирюзовый платок. – Чего ты там плетешь по вечерам? Они служат Мири, одной из Шестерых, добрейшей из них. Откуда ты взял шауттов?
– С демонами пострашнее выходит. Видал, как Преш бледнеет, стоит мне только начать сочинять?
– Если у тебя мало развлечений, я найду для тебя более полезное занятие на корабле, – посулил Ферни дагеварец. – Прекращай пугать людей. И не вздумай трепать о дэво лишнее. Совершенно не представляю их реакцию, если они услышат твои сказки. Шаутты далеко, где-то в Горном герцогстве, а эти господа в платьях под боком. Если они решат выбросить тебя в море, то так и сделают, а я не собираюсь вступаться, да нырять следом за тобой.
Двое дэво практически не покидали маленькой каюты – деревянного закутка, занавешенного тряпкой, в котором для них разместили подвесные койки. Поднимались на палубу лишь перед рассветом и, роняя редкие слезы, молились во славу Мири, прося указать путь, дабы оставить правильные следы в вечности и исполнить, что должно.
А после снова уходили вниз.
Их старший, Ради, горбоносый, с серыми глазами и ореховой кожей, подолгу сидел у борта, не чураясь ни холодных брызг, ни горячего солнца. Иногда он разговаривал с Гутером, а в последние дни перед прибытием в порт предложил сыграть в «Верблюжьи прыжки». Игра была карифской, но дагеварец нередко по вечерам испытывал в ней умения того же Ферни.
Они играли с дэво по несколько часов в день, и Гутер чаще всего выигрывал, но Ради, кажется, это совсем не печалило. Он просто убивал время на борту.
Когда появились бухты Рионы и шпили башен над ними, дэво с бесстрастными лицами встали у борта, ожидая швартовки.
Пришвартоваться «Дарам ветров» не удалось. Гутер, конечно, слышал о том, что треттинский герцог строит флот, но не думал, что кораблей в порту и на рейде окажется так много. Тяжелые, неуклюжие, предназначенные исключительно для того, чтобы пересечь спокойное Жемчужное море и вернуться назад с солдатами. Плавать на подобном по всему свету довольно затруднительно и тяжело, особенно если отдаляться от берега.
