Так что Вир держал путь на темный контур на фоне звездного неба, торчащий над каштановой рощей, – один из множества храмов Шестерых, отстроенных в Рионе. Дважды останавливался, оглядывался, прислушивался, стараясь дышать не очень громко. Тихо, пусто, но он не обманывал себя ложными надеждами.
Собака – это собака. Не важно, сколь странной и маленькой она выглядит. Нюх у нее получше человеческого. Да и слух тоже. Если бы она не ленилась, то уже догнала бы его. Но и так вскоре найдет.
На секунду Вир застыл, подумав, что ведь кроме собаки есть еще ее хозяин – тучный треттинец, выдающий себя за того, кем он не является. И уж не загоняют ли его в ловушку?
– Нет, – пробормотал он, на всякий случай доставая из-под рубашки нож. – Дорогу выбираю я сам.
Оказавшись рядом с кладбищенской стеной, он услышал далекую песню. Где-то в городе, возможно в квартале отсюда, продолжал гулять беспечный народ.
Негромкое рычание заставило Вира резко развернуться и покрепче сжать рукоятку ножа. Собака сидела на одном из памятников, приподняв губу и обнажив мелкие зубы. В горле у нее влажно клокотало, и в другое время стоило бы посмеяться над этим. Подобную шавку одним ударом ноги можно отправить к облакам. Но сейчас от нее просто смердело смертельной угрозой.
– Шла бы ты домой, – предложил ей Вир.
Собака отряхнулась, и белая пушистая шубка с отвратительным треском сползла с нее. Так лопается и расползается свиная кишка, в которую неумелый мясник напихал избыток фарша, желая сделать побольше колбасы.
Существо, появившееся на месте собаки, оказалось точно таким же большим и уродливым, как и тень, которую ранее видел Вир.
Массивное, тяжелое, ничуть не уступающее размерами крупному пони, с серебристой лоснящейся шерстью, оно напоминало мощной широкой пастью – гиену, голым длинным хвостом – крысу, грацией, пластикой и усами – кошку. Зубы у него оказались редкими, крупными, а слюна, стекающая с черных губ, вонючей.
Но страшнее всего оставались глаза.
Алые.
Огонь внутри черепа не ослабел, а еще сильнее разгорелся, просвечивая сквозь кости бледно-розовым светом.
Вир заметил, как «собака» вся подобралась, не спуская взгляда с его шеи. Круглые уши прижались, загривок вздыбился, ноги напряглись. Он знал, что зверь готовится к прыжку, – и через долю секунды так и случилось. Серебристая туша взвилась в воздух, вытянулась в струну, страшные челюсти громко клацнули, хватанув воздух, так как плоть парня на пару мгновений стала нематериальной.
Вир видел, как сквозь него пролетело чудовище, врезалось в кладбищенский забор, по кирпичам которого разбежалась целая сетка трещин.
Удар по левой лопатке. Вир обратился к светлячку за помощью, даже не осознавая, насколько просто у него получилось. Знал лишь, что тот, отдав ему силу, погас и исчез с коряги на какое-то время.
Он и не думал сражаться с шауттом, или кем там была эта тварь, побежал через кладбищенский участок, преодолев сотню ярдов за один удар сердца – а «собака», уже пришедшая в себя, неслась следом, сшибая мордой могильные памятники, разбивая их на осколки, словно они были сделаны не из гранита, а из гипса.
Вир, понимая, что нет шансов скрыться от нее здесь, сжег еще одного светлячка и прыгнул.
Мир смазался в одну черную кляксу, лопнул звоном стекла, и Вир рухнул на гладкий пол, вместе с разбитым цветным витражом, украшавшим восточную часть стены храма. Сейчас пустого, укрытого глубокими тенями.
Сквозь разбитое окно тек лунный свет, играя серебряными прямоугольниками на открытых поверхностях, колоннах, лестнице и лицах Шестерых. Эти пятна света резко контрастировали с чернильно-черным мраком, расползающимся от стен.
Вир потряс головой, прогоняя шум, он сильно ударился. Посмотрел на горевшие болью ладони. С них тяжелыми частыми каплями, пачкая идеальную храмовую белизну плит, падала кровь. Он знал, сам не понимая как, что от удара о стекло и приземление на него на правой руке рассечено сухожилие длинной ладонной мышцы, а на левой полностью перерублены мышцы: отводящая большой палец и плечелучевая.
Он закрыл глаза, слыша тяжелый стук крови о камень, сосредоточился. Снова несуществующая Нэ без всякой жалости ударила его палкой по лопатке, да целых три раза, и парень, не ожидая такого толчка, подался вперед, упал на колени.
– Глупая трата, – не одобрил его действия Гром. – Глупая. Слишком много сил на такую мелочь. Ты еще не готов к подобной нагрузке. Теперь справляйся сам.
– Лучше помоги! – прорычал Вир, вскакивая и дуя на заживающие ладони и все еще саднящее предплечье. – Что это такое?!
Нет ответа.
Он побежал через длинный зал, мимо пустых лавок и ниш, мимо знаков Шестерых и картин, сейчас лишь черных квадратов на фоне серых стен. Бежал к высоченным, в шесть человеческих ростов, створчатым дверям. Навалился и выругался. Заперто снаружи.
Дрожание воздуха… внезапно ожившие тени потянулись со всех сторон, обрели форму, и «собака» соткалась из мрака – смесь черноты, серебра и алого огня. Кинулась на Вира. Он высоко подпрыгнул, пропуская несущуюся тушу под собой, но гадина оказалась ловкой, почти мгновенно развернулась, и длинный голый хвост кнутом стегнул в воздухе, подбив ноги человека, опрокинув его.
Вир попытался обратиться к светлячку, знал, что их еще с запасом, но, кажется, исчерпал свои силы, его друзья больше не отвечали.
Перекатился, и страшная слюнявая пасть вместо голени схватила лишь воздух. Вир укрылся за толстой колонной, а когда охотящееся на него создание попробовало ее обойти, начал играть с ней в кошки-мышки, постоянно оставляя между собой и тварью преграду.
За время этой беготни он достал из сумки, из металлической коробочки, последний из продолговатых глиняных снарядов, что делал для охоты на обезьян в Пубире. Сунул палец в петельку, начал раскручивать пращу, отступая по центральному нефу. Чудовищное создание, припадая к плитам, кралось за ним.
Он не стал швырять в морду, опасаясь, что гадина увернется. Кинул ей под ноги, увидел облачко дыма, на мгновение повисшее в воздухе. Знал, что шансов усыпить нет. Вес обезьяны никак не сравнить с весом «собаки».
Но эффект все же был. Она села на задницу и раззявила пасть, протяжно зевая.
Прозвучали громкие, тяжелые хлопки.
Аплодисменты раздавались с дальней лавки, хорошо освещенной к этому времени полностью поднявшейся луной. Вир не сомневался, кто это, и несколько секунд раздумывал, как поступить. Покосился на «псину», но та все так же сидела, уже перестав зевать, и, чуть склонив голову, с интересом его рассматривала. И когда Вир, чуть пожав плечами, двинулся к Разноглазому, она неспешно последовала за ним, впрочем не сокращая дистанцию.
Человек чуть приподнял пухлую руку, прося Вира остановиться в десятке шагов от него. Они молчали, изучая друг друга, наконец незнакомец с нескрываемой иронией просипел:
