– Десять?! – вытаращилась Лавиани.
Мастер встретил ее разъяренное шипение равнодушным взглядом, и было видно, что он не собирается торговаться и не уступит даже улта.
– Это…
Тэо мотнул головой, останавливая ее. И Лавиани, вопреки гневу, послушалась. Стояла молча, сунув большие пальцы под ремень и чуть раскачиваясь на пятках, наблюдая, как акробат достал два круглых желтых кругляша и положил на выцветший чехол старой лютни. Затем, когда он повернулся к ней, Лавиани поняла, чего хочет Пружина, громко фыркнула, выражая негодование и несогласие с происходящим, но извлекла из внутреннего кармашка на том же ремне единственную золотую монету и присоединила к двум другим.
– Это безумие! – Она дала волю своему возмущению, когда они вышли на улицу. – Ты совсем чокнулся из-за своей магии. Правильно же говорят, что асторэ безумцы. Теперь понимаю почему – они вообще не могут считать деньги. Ну, ты, может, в курсе. Такие штучки, которые зарабатываются потом, кровью, умом, трудом, ловкостью или, на худой конец, грабежом. Десять, дери этого старого прохиндея шаутты, марок! Десять! Целое гребаное состояние! Чтобы заработать подобные деньги, всеми нами любимый «Радостный мир» должен дать выступление в пятнадцати городах, и не факт, что им накидают такую сумму. Где твои мозги, а?
– Я считаю, что поступил правильно.
Сойка несколько секунд буравила его взглядом, затем сдалась:
– Кто я такая, чтобы спорить с дураками? То ты отдаешь орла Кама… Ладно! Ладно! Там ты поступил правильно… Тьфу! За тобой повторяю. Не желаю продолжать эту тему. Где ты найдешь еще семь марок, меня не касается. Можешь попросить у рыжей, можешь прыгать на канате до посинения, да хоть у герцога. Но ради бренчалки я не пойду обчищать карманы купцов.
Она хотела продолжить мысль, но осеклась и резко обернулась, изучая улицу, которая шла под уклон, к реке.
– Рядом сойка.
Теперь и Тэо смотрел на редких прохожих. Он знал о способности Лавиани чувствовать таких же, как она.
– Насколько далеко?
– Не далеко. Но и не рядом. Где-то в квартале. Я пойму, когда увижу. Вот, рыба полосатая, принесла нелегкая. Тебя почувствует?
– Нет. – В голосе Тэо звучала уверенность. – Если не чувствуешь меня ты, то и никто другой из ваших не сможет.
– Прекрасно. Тогда вот что. Проваливай-ка ты домой и сиди там тихонько. А я порыскаю тут да погляжу, кто это нагрянул из Пубира. И не по мою ли душу.
– Я бы предпочел остаться и помочь.
Лавиани задумалась:
– Ты будешь сыром, а я мышеловкой? Ну, вариант, конечно, привлекательный.
Она не успела согласиться, как уже ощутила Тэо нахлынувшими волнами гнева, злости и раздражения.
– Ух, рыба полосатая. Я начала забывать, каково это, терпеть тебя рядом. Ну, иди погуляй, только не быстро и не резко. Не пропадай из виду, а то вдруг тебя прирежут. Что я тогда скажу Шерон?
– Не прирежут. Не этого меня.
Лавиани покосилась на его левую руку в перчатке.
– Ну, ты все равно поосторожнее. Сам кого-нибудь не прикончи.
– Я так не делаю, – сказал акробат и направился к реке.
– Рыба полосатая, – вздохнула сойка и поправила ножны с клинком, а после пошла следом за Тэо.
Пружина не знал, кто из множества тех, кого он встретил за последние десять минут, является гостем из Пубира. Люди занимались своими делами, спешили, торговали и не смотрели на него. Редкие всадники, проезжавшие к набережной, заставляли прохожих вжиматься в стены и без того узких улиц.
Перед фехтовальным залом, на вывеске которого красовались золотая и серебряная монеты, он свернул в проулок, прошел его насквозь, вышел в треугольный парк с фиговыми деревьями, маленький, зажатый между двухэтажными домиками с перекинутыми над крышами веревками, на которых сушилось белье.
Парень в простой одежде, без оружия, преградил Тэо дорогу прежде, чем акробат вошел в следующую арку, чтобы выйти на параллельную улицу.
Он был молод. Лет на десять младше Пружины, а может, и больше. Но здоровенный, выше высокого канатоходца почти на голову, с короткими русыми волосами, казавшимися на солнце серебристыми, широкоплечий. Немного грубоватое лицо, тонкая нитка шрама на крепком подбородке, прямой нос и внимательные темно-серые глаза.
Смотрел парень на Тэо с сомнением. Кроме этого в его взгляде читалась и неуверенность, и решимость. Странное сочетание. А еще толика раздражения, словно Тэо отвлек его от чего-то очень важного.
Мог ли он быть сойкой? Пружина видел их немного, и одного, Шрева, даже убил, но никто из них не был настолько молод.
– Я спешу, друг. – Тэо улыбнулся и жестом намекнул, что парень перекрыл ему путь.
Тот не пошевелился и негромко спросил:
– Что в тебе не так?
Акцент Пружина узнал сразу – уроженец Савьята. Будь глаза чуть поуже и темнее, можно было бы предположить, что из Соланки, правда, люди такого роста там редки.
– Не так?
Густые брови нахмурились.
– Я понял, что ты пройдешь здесь. И меня что-то выманило из дома. Заставило прийти. А еще я хочу тебе вмазать, хотя мне несвойственно цеплять прохожих, которые ничего плохого не сделали. Так что с тобой не так? Почему такое чувство, что мне надо тебя при…
Тэо сделал так, что Вир перестал его ощущать, и левая рука отозвалась тупой слабой болью.
Парень осекся, прищурился.
– Так ты из этих. Хватит следить за мной, я… – Он сделал решительный шаг к Пружине, сжимая кулаки, и его снесло вихрем, которым была Лавиани.
Ветер врезался в каштан, походя с треском развалив несчастное дерево на три части, а затем унесся вверх, попал в крышу. Лопнувшая черепица сыпанула во все стороны красно-коричневыми осколками, грохнули перекрытия – и две сойки исчезли внутри здания.
Глава шестая
Рыжая и остальные
Поймать его живым оказалось не так-то просто. Но девчонка Гвизи, ее новая ученица – Дакрас – придумала рабочую схему. У нас все вышло без потерь.
Потом мы его разобрали на куски, позаботившись, чтобы он не переставал дышать.
Было весело, и я отомстил за брата, которого убили такие, как он.
Экстракт надпочечников великолепен, крови хватит надолго, а из позвоночника выйдет невероятное количество нужных предметов. В первый раз такая удача за много лет. Все, что от него осталось, мы сложили в ящик, засыпали солью с озера Харум-Та и отправили через континент, в Риону. Во дворец таувинов. Дакрас сказала, что это глупо и будут последствия. Она, конечно, талантлива, но слишком юна и много на себя берет. Это пройдет. Естественно, если маленькая зазнайка выживет.
