Он не понял, почему они все застыли на мгновение и тишина стала настолько вязкой. Щека Лавиани резко дернулась, словно сойке отвесили неожиданную и болезненную пощечину, глаза превратились в узкие злобные щелочки.
Шерон порывисто встала, словно бы закрывая его от сойки.
– Ты же знаешь, что он не виноват? – Низкорослая северянка заглянула в лицо Лавиани. – Это просто имя.
– Просто имя, – словно убеждая себя, неохотно кивнула женщина после тяжелой минуты раздумий. – Скажи-ка… Вир. Какие у тебя дела с Каром и почему ты решил, что мы от него?
– Он думал, что я сойка, и когда появилась ты… – Ученик Нэ попытался пожать плечами, но вышло плохо. Точнее, совсем не вышло. Проклятые иголки Шерон, кем бы она ни была, работали надежно. – Я решил, что он отправил сообщение в Пубир и за мной пришли. Ты пришла.
Лавиани задумчиво потянула себя за мизинец на правой руке:
– Вопросов все больше. Какое дело Кару до соек? Ты скрываешься от Пубира? И ты – сойка.
– Не знаю. Да. Нет.
Бланка искренне рассмеялась этим лаконичным ответам.
– Ты – сойка, – с нажимом сказала Лавиани, вновь прищуривая глаза, что, кажется, означало у нее высшую степень не то злости, не то раздражения.
– К шауттам двигать, тетя ты! – Он почувствовал усталость от ее недоверия и, сам того не осознав, перешел на язык дна. Нищих, воров и необразованных людей. То, что Нэ выбивала из него палкой. Прервался. Закрыл глаза, чтобы восстановить душевное спокойствие, и сказал, обращаясь исключительно к Шерон, вложив в эти три слова всю свою искренность: – Я не сойка.
– Он не сойка, – подтвердила Бланка. – Я же говорила. Нити не как у Лавиани и…
– Да-да! – сказала та, кто заставил Борга искать ее по всему миру. – Слышали. Он просто мальчик из кварталов Сизой Слизи, выплывший со дна Ржавого канала. Всем известно, что татуировки есть на спине каждого жителя Пубира. Если подкинуть навозную лепешку в воздух на центральной улице города Ночного Клана, то обязательно попадешь в какого-нибудь молокососа с щедро расписанной спиной. Кто твой учитель, умник? Шарлотта? Григор? А может быть, Шрев? Где они тебя держали, если я о тебе совсем ничего не знаю? Кто дал тебе новое имя?
Он провел языком по губам. Очень хотелось пить, но просить Вир не стал и раздумывал, стоит ли отвечать на вопрос. То, что Лавиани пришла не из Пубира, уже понятно. Нэ рассказывала, что сойка-ренегат теперь никогда не пойдет на мировую с Боргом.
– Нэ.
Сойка с разочарованием надула щеки:
– Я спрашивала, не кто тебя рисовал, а кто учил. Ты разницу-то понимаешь?
– Нэ дала мне имя, и она же учила, пока не отпустила. Считала, что в Пубире мне опасно и, если кто-то из соек узнает о моем существовании, быть беде.
– Учила. Чему она могла тебя учить, хотела бы я знать? Звонить в глупый колокольчик, как когда-то хотела, чтобы делал мой сын?! – неожиданно зло выплюнула Лавиани. – Она старая, выжившая из ума ворона. Кар да кар. Вот и все, на что способна эта развалина. Кто тренировал тебя? Кто учил?
Он мог бы сказать кто. Перечислить имена, начиная с Катрин, но понимал, что его только поднимут на смех.
– Нэ, – снова повторил Вир.
– Малыш, моей особенностью является то, что я могу ощущать соек. Так я узнала, что по району Фехтовальщиц бродишь ты. Я виделась с Нэ не раз и не два. Она не сойка. Знает много, не спорю, но не сойка. Я бы почувствовала.
– Она рассказывала про тебя. И про своего ученика, который стал твоим учителем.
– Ну да. Научила его ставить черточки, и он разукрасил мою кожу с позволения Борга в обход Нэ. Это не делает ее сойкой.
– О чем мы спорим? – спросил молчавший Тэо, который все это время больше внимания уделял виду из окна. – Так ли сейчас важно, кто эта Нэ? Она далеко, в другой стране и ни на что не влияет. Нам надо принять решение насчет Вира и двигаться дальше.
– Принять решение? Только не говори, что ты решил его извести цирковыми фокусами и жонглированием, Попрыгун.
– Я говорю о том, что если он не опасен, не врет, пришел не ради тебя, то нет нужды держать его. Пускай идет.
– Мудро, – одобрила Бланка. – Но я бы не отпускала.
– А? – Лавиани и Шерон одновременно повернулись к ней, а Вир ощутил, что «взгляд» рыжеволосой обжигает его даже через черную повязку.
– Странно, что вы удивляетесь. Две сойки лучше, чем одна. У него есть определенные способности. И навык.
– Шаутты тухлые у него, а не навыки, – проворчала Лавиани. – Это была самая легкая драка в моей жизни. У него есть таланты, но пользоваться ими он неспособен. Никакого опыта боев, никакой хитрости.
– Так научи его.
– Ты совсем обнаглела, рыжая. Я не беру учеников, а этот дылда вообще не пойми кто. Он мог наплести нам с три короба, и что? Мы тут же обнимемся и станем добрыми друзьями? Хрена с два!
– Хрена с два, – поддержал ее Вир. – Хочу держаться от тебя как можно дальше. Так что отпустите меня, и я займусь делами, от которых вы меня отвлекли.
– Отпущу я тебя только… – взъерепенилась Лавиани, но ее оборвала Шерон:
– Хватит! Это ни к чему не приведет. – Было видно, что северянка приняла решение и показала ему иглу. – Сейчас ты уснешь. Не возражай. Ты уснешь, и тебя унесут отсюда. Если ты врешь, то хотя бы не найдешь место, где мы живем.
– Я не вру.
– И все же. – Она осталась непреклонна. – Это не больно.
– Хорошо, – вздохнул он, понимая, что у него все равно нет выбора и споры бесполезны.
– Увижу тебя еще раз, больше не буду добренькой, – пообещала Лавиани.
Вир хотел сказать, что если сейчас она считает себя добренькой, то довольно сильно заблуждается, но по привычке сдержался. Злые слова никогда не приводили ни к чему хорошему. В следующую секунду Шерон воткнула в него иголку, и последнее, что он запомнил, слабая улыбка на губах Бланки.
Глава седьмая
Встречи на дороге
Однажды трое играли в таверне против предсказательницы.
Первый из них бросил кости, и те голосом предсказательницы пообещали ему любовь, богатство, а после смерть.
Второй бросил кости, и те голосом предсказательницы пообещали ему славу, память и смерть.
Третий бросил кости, и те встали на ребра, так, что предсказательница ничего не смогла пообещать ему. Лишь пожала плечами, да сказала:
– Ищи свою судьбу сам.
Первый вышел на тракт, повстречал прекрасную девушку, прожил долгую жизнь и умер богачом, встретив на пустой ночной дороге шаутта.
Второй вышел на тракт, повстречал таувина и после стал рыцарем света, известным на весь западный предел мира. Его уважали, любили и помнили даже после того, как на пустой ночной дороге он встретил шаутта и нашел смерть, вступив в бой с ним.
