Она «отпустила» пса, «усыпляя».
– Вы ожидаете войну, ваша светлость.
Герцог вернулся в зал, сел в кресло. Его бокал снова наполнили:
– Ожидаю. Фихшейз пал, Ириаста не выстоит. Новая вера докатится до наших границ, а я не желаю ее принимать. Слишком много вопросов, на которые нет ответов. Да и склонить голову перед этим сосунком, да Монтагом, непозволительно. Ты выгодна мне, Шерон из Нимада. Не знаю пока как, но в тяжелые времена следует искать союзников повсюду, даже если они вмещают в себя ту сторону. Я читал, что и раньше люди договаривались с тзамас. Юг был тому примером. Некроманты все же люди, а шаутты – нет. Предпочитаю объединяться с более-менее подобными себе. Поэтому мое предложение таково: помоги мне защитить страну и спасти не только мою власть, но и людей.
– Я…
Он, не терпя, что его перебивают, поднял ладонь, прося замолчать:
– Повторюсь, пока понятия не имею, чем и как ты можешь помочь. Мне достаточно знать, что ты будешь подле, когда все начнется, и, возможно, дашь подходящий совет или делом докажешь, что повелители мертвых не чураются спасать живых. Я же обещаю, что на тебе не будет поводка и ты не сядешь в клетку. Ты не станешь забавлять меня или моих друзей своими способностями. Не превратишься в дорогую игрушку. Никаких обязательств с твоей стороны, Шерон. Ты вольна остаться жить в Каскадном дворце либо вернуться к себе. Я не стану тебе приказывать, и ты можешь перечить мне в вопросах, связанных с твоей… работой, назовем это так. Если ты откажешься, я не сделаю попыток остановить или как-то мешать. Практичность и логичность, как ты помнишь, у меня на первом месте. Просто прошу обдумать то, что я сказал. Если же согласишься и тебе что-то потребуется от меня, а я смогу это сделать, просто скажи. Ты это получишь.
Она молчала, глядя за него, на стену зала, где в полумраке висели картины. Вздохнула, прежде чем ответить:
– Люди боятся смерти, ваша светлость. Они будут бояться меня. Ненавидеть, если только я начну действовать, даже защищая их. Никому не нравится, когда их мертвый товарищ поднимается и идет в бой, если вы будете использовать меня так. И эта ненависть легко перескочит с меня на вас. Герцог, который использовал смерть, тела своих подданных. Вот как подобное станет звучать.
– Как уже говорилось, это мелочь, если ты поможешь победить.
Мильвио просил ее держаться подальше от войны. И вот она все ближе и ближе. Затягивает в себя.
– Я останусь в Рионе, ваша светлость. По крайней мере на какой-то срок, – наконец произнесла она. – И помогу, если сумею.
– Большего мне сейчас и не требуется. – Его взгляд потеплел. – Что ты там увидела?
– Картины, ваша светлость. Могу я подойти?
– Вне всякого сомнения. – Он щелкнул пальцами, и двое слуг подхватили тяжелые канделябры, поднося их к полотнам, давая больше света. – Их повесила здесь моя мать, и я не стал возражать. Это только часть ее коллекции.
Из всех картин Шерон заинтересовала одна. Возле нее она и остановилась.
Изображение утопало в теплом, мягком свете, и босоногая девушка на нем смотрела на указывающую, чуть склонив голову. Она была совсем молодой, не больше двадцати, а может, и меньше. Острый подбородок, скулы, яркие голубые глаза и разметавшиеся по плечам рыжеватые волосы. Улыбка девушки получилась осторожной, даже немного неуверенной, но милой. Смотрела она чуть исподлобья, но не зло или напряженно, а с искренним любопытством и приязнью.
Все было белым, светло-оранжевым и бежевым. Светлым. Легким. Невесомым. Ее простое платье, нагретые за день солнцем волосы, изящные пальцы и пушистые ресницы.
Художник сделал очень нежный портрет.
– Красиво. Кто это написал?
– Мой старший брат. – Герцог чуть развернул кресло, наблюдая за гостьей. – Он очень хорошо рисовал, и мать хранит его работы.
– Очень красиво, – повторила Шерон и наконец-то отошла от портрета, на котором была изображена юная Лавиани.
Глава девятая
Щит Мальта
Говорят, что он сиял, как звезды.
Нет, это ложь. Говорят, он был ржавым и невзрачным.
И это ложь. Говорят, что каждый из символов впитывал магию шауттов, загораясь.
И, быть может, правда, что луч, который он испускал, сжигал города.
Истина лишь в том, что однажды Мальт спас благодаря ему младшую сестру.
Домыслы об оружии Шестерых
Письмо Лавиани получила утром, мрачно приняв конверт от гвардейской тройки, приехавшей к опустевшему дому Бланки.
Вскрыла при них, увидела знакомый почерк, прочла, что все в порядке и пока друзья задержатся во дворце. Еще раз Шерон звала ее приехать, но бывшая убийца Ночного Клана уж лучше сунула бы руку в уголья, чем вернулась в Каскадный дворец. Она там не была уйму времени, всегда думала, что больше не побывает, и вот теперь – как над ней посмеялась судьба.
Обхохочешься.
– Будет ответ, сиора? – вежливо спросил сержант, молодой светлобородый симпатичный парень. – Нам приказано подождать, если вы захотите написать.
Сойка едва сдержалась, чтобы не нагрубить. Этот зеленоглазый уж точно не виноват в ее печалях. Впрочем, раньше ее подобное бы не остановило, а теперь поди же ты! Старая развалина начала думать о чувствах незнакомых мордоворотов.
– На словах, – сухо сказала она. – Передай, прочла.
Лавиани вернулась в дом, до сих пор еще не веря в то, что произошло вчера.
Разумеется, она его сразу узнала, пускай и прошло несколько десятков лет. Что с того? Щенок заматерел, но остался прежним умным, жестоким, расчетливым говнюком, каковым она его и запомнила. Все тот же холодный тяжелый взгляд, все так же поджимает губы волевого рта. Устроил тупой маскарад, и она не удержалась от грубых реплик.
Привлекла к себе его внимание, втайне опасаясь, что он вспомнит ее, пускай они и виделись всего дважды. Но нет.
Не вспомнил.
Она изменилась с тех пор. Сильно. И уже не была той, кого рисовал Бретто на веранде Закатной полосы. Он считал ее очаровательным, ранимым и нежным цветком азалии, и ей ничего не стоило ему подыграть. Ночью она убивала по заданию Клана, закрывая в Рионе вопросы, а днем была с ним. Сперва в городе, затем, когда узнала, кто он, даже во дворце. А потом…
Лавиани зло зашипела и швырнула подвернувшийся глиняный горшок в стену. По счастью, тот оказался пустым и разлетелся осколками, ничего не пролив и не просыпав.
– Бланка! – рыкнула сойка. – Когда, шаутт вас задери, ты уже наймешь служанку?!
Она не стала ничего убирать. Сердито прошла по черепкам, подхватила нож. Клинок одного из Шестерых, как утверждала Шерон. Клинок, который ей подарил Бретто, а она отдала сыну. Фамильная реликвия, после гибели Релго найденная у Шрева.
