– Их способности…
– Хватит! – резко оборвала она его, неожиданно пружинисто поднимаясь на ноги. – Я отморожу себе задницу за беседой. Эта тварь ушла, и нам надо пересечь открытый участок, вон до тех вершин. Пока она не вернулась.
– А шаутт вернется?
– Конечно. Он идет по нашему следу от Балка, и рано или поздно мы встретимся. Но лучше уж поздно.
И они шли и шли. Отдыхали. Ночевали. Пробирались на север путями, которые сам Эйрисл никогда бы не нашел. Нэ вела его через суровый край старыми королевскими дорогами, почти исчезнувшими за тысячу лет, туннелями, ущельями, долинами и перевалами. Обходя угрозы и срезая путь, порой по снегу, ледникам и тропинкам над пропастями. Иногда они брели по самому дну глубоких ущелий, едва перелезая через обледенелые камни, а иногда оказывались выше облаков, на скальных отрезках, где кроме них лазали лишь дикие козы.
Ей помогали птицы. То сойка, то сорока, то яркокрылый зимородок, то настоящий венценосный журавль прилетали, брали плату в виде хлебных крошек, делясь информацией о том, чего ждать от дальнейшей дороги.
В конце концов, следуя вдоль восточного горного хребта, они увидели на горизонте величественную белую стену, закрывавшую сперва четверть, а затем и половину неба.
– Предел Северных ветров. За ними Тараш. – Нэ смотрела на острые пики с видом человека, сделавшего свою работу на редкость хорошо.
– Великоваты они для простых путников. На другую сторону нас перенесут твои пташки? Или у тебя в сумке есть какие-то невероятные сюрпризы таувина?
Она внимательно посмотрела на него, и ее глаза выражали лишь холодное ожидание. Эйрисл развел руками:
– То есть ты реально считаешь, что мне больше нечего делать и я пошел за тобой потому, что ты просто меня позвала? Или пообещала, будто мы сможем выиграть в войне? По-твоему, я похож на человека, который верит каждой безумной старухе, что окажется у него на дороге? У тебя живые татуировки. Да ты их не очень-то и скрывала. Я с детства помню сказки о людях, у которых были точно такие же.
– Это делает меня таувином? Ты устал в дороге, а на высоте сложно дышать. Многое может почудиться.
– Нет, конечно. И да – может почудиться. Но не каждый человек способен разбить меч кулаком или играючи убивать мэлгов и шауттов в Балке. Я не любопытен и не стану спрашивать, как уцелел кто-то из вашего ордена, даже если он и выглядит как старая развалина. И не буду узнавать, сколько вас и почему вы раньше не показывались.
– Скажешь тоже. Пташки, – как ни в чем не бывало произнесла она, проигнорировав его слова. – Предел Северных ветров – это не горы на южной границе герцогства, где переходов вроде Драбатских Врат на сотни лиг пара штук. Здесь множество перевалов. Высоких и низких. Ущелий и скальных дорог, оставшихся еще со времен Единого королевства. Тараш всегда был добрым другом Горного герцогства, и через эти тракты веками шла торговля. Как, по-твоему, треттинцы возят свои товары в Тараш и Кулию? Через два-три дня дойдем до отрогов, а потом, если мое здоровье позволит, дней пять – и будем в соседнем герцогстве, у Мышиных гор.
– А дальше?
– А дальше пойдем еще… дальше.
– Надеюсь, не к замкам Белого пламени?
– Ну нет. Рубеж нам ни к чему.
Но через неделю они нигде не оказались.
Пришел проклятущий туман. Поднялся из глубокого ущелья, которое рваной раной зияло в соседней долине, скрывая в своих недрах едва слышную реку. Лавиной стек с алебастровых горных склонов. Упал вместе со снегом, который таял под ногами. И… изменил весь мир.
Он не исчез ни за день, ни за два и был настолько густым, что, когда Нэ вытягивала вперед дорожный посох, его конец полностью исчезал в белом мареве.
Их скорость замедлилась, дни напоминали молоко, и Эйрисл лишь догадывался, как много они прошли. А затем Нэ и вовсе остановилась, сказав:
– Дальше идти опасно.
– Мы вроде где-то в долине. Нет узких троп, чтобы сломать шею.
– Троп нет, парень, зато есть две армии, и они точат мечи. Не желаю случайно выйти к одному из их лагерей или попасть на разъезд. Пускай сперва пустят друг другу кровь и погасят злость.
– Армии? – удивился Эйрисл.
Он ничего такого не заметил.
– Ну, несколько тысяч вооруженных мужчин, которые через какое-то количество часов станут кормить воронье, по традиции называют армией.
– Знаешь, кто они?
– Неинтересно.
Туман был всеобъемлющ и незыблем.
Он скрыл рассвет, растекся над огромным полем, поглотив и его, и рощи, и оплывший овраг с подмерзшим ручьем, и каменную гряду на востоке с мшистыми стенами и худосочными елями, цепляющимися за нее.
Эйрисл лежал, таращась в сумрак, затянутый серым пологом, сжимая левой ладонью игральные кости, чувствуя, как их грани больно впиваются в кожу. Он быстро проснулся, ощущая на коже холод, и сделал несколько глубоких вдохов. У тумана появился необычный запах. Слабый, но неприятный: сырость с едва уловимым ароматом конского навоза, людского едкого пота и металла.
Лейтенант выбрался из отсыревшего за ночь шалаша, жалея, что они не могут разжечь огонь из-за запрета Нэ. Он рассеянно подумал, что надо позаботиться о коне, и тут же, окончательно придя в себя, понял, что Тиона с ним нет уже несколько месяцев.
Ему, всаднику, без лошади и верного друга было непривычно и тяжело.
Огляделся, заметил несобранное одеяло Нэ, которое уже успело покрыться росой. Искать ее в таком тумане не имело смысла.
Увесистая шишка прилетела сверху, ударив его в плечо. Он задрал голову, но не увидел ничего, кроме шероховатого ствола.
– Не стой столбом, – послышался знакомый голос. – Лезь. Только шею себе не сверни.
Она ловко сидела на толстой ветке довольно высоко от земли, куда залез бы не каждый человек. Эйрисл поискал подходящее место, чтобы расположиться и не грохнуться вниз, нашел развилку.
Нэ отковыряла от коры мутно-золотистый нарост – сгусток смолы, разломила надвое. Половину сунула в рот, захрустев, другую половину протянула лейтенанту. Тот покачал головой, отказываясь. Нэ бросила оставшееся в сумку, сказав:
– Мне же лучше.
– Это несъедобно.
– Вы, рожденные на юге, никогда не поймете простых радостей детства северян.
– Ты северянка?
Она, жуя, перегнала кусок смолы за щеку:
– Кальвеция мой родной город.
– Ты не похожа на кулийку.
– Много ты видел кулиек, как я погляжу.
– Таких высоких? Ни одной.
– Я старой крови.
– Что бы это ни означало, я впечатлен. Так зачем мы здесь?
– Считаю, что тебе будет полезно увидеть, как в настоящее возвращается прошлое. Светает, скоро начнется рубка.
