А на что собственно он рассчитывал? Что Ривна, прочитав о разводе, останется ждать мужа, а точнее уже и не мужа вовсе? Особенно, если он сам писал, что брак их обман и сам он никогда не вернется в Кадиф? Её и так тут ничего не держало, кроме навязанных обязательств. И он сам отсек эту последнюю связь.
Фалаг бесцельно пошел прочь от дома, в мгновение ока превратившегося в чужое и чуждое ему здание. Он так боялся этой встречи, так мечтал её избежать, что даже когда изменившие Синклиту войска стояли под городом, думал лишь о Ривне. А теперь он чувствовал себя поверженным. Ведь он и вправду понадеялся встречей с бывшей женой изменить себя. Побороть свой порок и искупить его самой малой ценой из возможных. Но видно Бог желал от него иного.
Побродив немного по родному кварталу, командир знамени вернулся в Хайладскую крепость. Она всё так же была пуста, а палящие солнце, нависающее раскаленным оранжевым шаром над головой, изгнало последних воинов с плаца. Только всё те же четверо солдат продолжали партию в колесницы под плетеным навесом у главных ворот. Увидев его, они было начали вставать, но командир вновь остановил их жестом.
Дойдя до середины плаца, он остановился, не в силах решить, что ему делать дальше.
Солнце нещадно припекало и по голове, шее и спине командира знамени, собираясь в крупные ручейки, катились капли пота. Оглядевшись, он поискал тень — идти внутрь крепостных помещений ему совсем не хотелось, а во внутреннем дворе, увы, почти не было спасения от немилосердного солнца. Разве что возле трапезной небольшой козырек нависал над старой, потрескавшейся лавкой. Туда он и направился.
Сев, и опершись на стену, он прикрыл глаза, чувствуя, как проваливается в полузабытье. Скопившаяся усталость последних дней и разочарование в самом себе замешались поровну и навалились на него разом, утягивая куда-то прочь.
Нет, он не спал. Или не спал в полном смысле этого слова. Айдек понимал, где он и что с ним происходит, но мысли его слиплись и размазались, превратившись в трясину фраз, размышлений и воспоминаний. Слова звучали внутри его головы, превращаясь в обрывки шепота. Они сбивались и путались, не давая ему за себя уцепиться, а образы оставались размытой дымкой.
Ход времени исчез. Айдек не мог точно сказать, сколько просидел вот так, в тени под козырьком. Пять минут или пять часов. Единственное, что он знал, так это, что тревога, наконец, отступила, подарив долгожданный покой. Но почувствовал он его лишь для того, чтобы вновь ощутить, как нутро выворачивается наизнанку.
Там, в скрытых глубинах, кипело что-то странное. Чувство вины, несправедливости и разочаровании в себе, опять накатывали волнами на командира знамени. Но теперь у них начал появляться ещё и голос.
Вначале похожий на раздающиеся из колодца бормотание, он обретал силу и четкость, раз за разом повторяя одну и ту же фразу. Айдек не мог понять, что именно говорил этот голос. Слава казались знакомыми, но их звуки ни как не желали сплетать в нечто цельное и обретать смысл. Айдек напрягся, отчаянно пытаясь его уловить, и вдруг понял, что он знает этот голос. С ним говорил его наставник Майдо Элькэрия. Фалаг не видел его самого, и все ещё не понимал слов, но уже не сомневался, что слышит именно его голос.
Он вновь напрягся и звуки начали собираться в слова, а слова во фразы. Он уже слышал их раньше. Слышал не раз.
«Всякому свой грех, своя скверна», — шептали морщинистые губы старца.
«Всякому свой грех, своя скверна», — отзывалось эхо внутри головы Айдека.
«Всякому свой грех, своя скверна», — говорил он сам.
Лучи солнца стали нестерпимо красными, прожигая его веки и вырывая из забытья. Фалаг открыл глаза. Небо над головой полыхало в багряном закате. Похоже, он провел в этом странном забытье почти весь день. Во рту нестерпимо пересохло, спина затекла, и стоило ему пошевелиться, как всё его тело тут же все отозвалось глухой ноющей болью. Сжав зубы, Айдек заставил себя встать и подвигать затёкшими ногами и руками. Встав и размяв тело, он немного походил вокруг трапезной.
В голове Айдека воцарилась ясность. Как-то сам собой он вдруг понял, что от него требует даже не долг гражданина, сколько долг искупления праведника.
«О Всевышний, если замысленное угодно тебе, то молю, благослови», — беззвучно произнесли губы Айдек, поднявшего глаза к багряному небу.
Зайдя в трапезную, он прошел через ряды пустых столов и лавок в кладовую, где взял кувшин воды и лепёшки.
Пройдя до главной башни и войдя внутрь, он увидел троих мужчин, храпящих, словно объевшиеся боровы. Двое из них, уткнувшись головами в сложенные на столе руки, были воинами его знамени, оставленными караулить вход. Третьим же, откинувшимся на стену, оказался человек Патара Туэдиша. Айдек шагнул к ним чуть ближе и почувствовал, как из нескольких явно пустых глиняных кувшинов несет кислым запахом дешевого вина.
Караул был мертвецки пьян.
Стараясь не шуметь, он поднялся на второй этаж, где сердце его замерло, а дыхание сбилось от волнения. Но коридор был пуст. Айдек тихо, шевеля лишь одними губами, произнес краткую молитву Всевышнему. Он и поверить не мог, что такое вообще возможно. Ладно его воины — походники всегда славились тягой к пьянству. Но личные воины Патара… видно чувство легкой победы вскружило голову даже таким отборным солдатам.
Фалаг достал связку ключей и открыл самую первую дверь. Ту самую, за которой он обнаружил утром легендарного полководца. В это раз он застал его за столом. Убар Эрвиш сидел ссутулившись над пустой отполированной доской и водил по ней пальцем. Айдек шагнул вперед и положил перед ним поднос со стаканом воды и пышной лепешкой.
— А вот и время ужина. Рад видеть вас фалаг. Вы принесли то, о чем я просил?
Айдек неопределенно кивнул головой в сторону сжатого кулака.
— Не очень-то похоже на пергамент, — заметил бывший полководец.
— У меня его и нет.
— Жаль, что вы не смогли исполнить для меня эту небольшую услугу. Но дело ваше.
— У меня есть кое что получше.
Сказав это, Айдек шагнул в сторону и показал на открытую дверь.
— Стража внизу пьяна и на этаже нет охранников. Если вы быстро спуститесь, то можете успеть пройти до трапезной. Там тоже никого нет. Ждите меня там. Я скоро буду.
— Зачем вам это, фалаг?
— Затем, что с вами поступают несправедливо. Всё, идите. Стража может вернуться в любой момент. Я скоро спущусь.
— Спасибо, — растерянно произнес полководец и, поднявшись из-за стола, пошел к дверному проему.
Поравнявшись с Айдеком, он на миг остановился, посмотрел ему в глаза, а потом положил руку на плечо и проговорил негромко:
— Я не забуду этого, фалаг.
— Идите же! — с нажимом произнес Айдек. Всё его нутро просто выворачивало, трясло и било крупной дрожью от животного страха.
Полководец кивнул и быстро зашагал прочь. Айдек прижался к стене, вслушиваясь в затихающие шаги. Похоже, Убару Эрвишу удалось-таки покинуть башню.
