Старик расплылся в блаженной улыбке, вспоминая свершения своей далекой молодости. Его трясло, а ещё от него сильно пахло мочой и лекарственными настойками, но Джаромо не подавал вида.
— Как же это прекрасно — уходить, зная, что каждый твой поступок оценивают по достоинству. Знаете, Джаромо, а мне ведь и вправду очень хорошо там, в поместье. Уж не знаю, в чем дело, в морском воздухе, или в чем-то ещё, но там я чувствую себя намного лучше. Мне даже кажется, что там болезнь отступает, и я вновь набираюсь сил. Но стоит мне вернуться в Кадиф… всё по новой. Снова не человек, а гниющий труп. Да, мне определенно пора на покой.
Они дошли до конца коридора и вышли наружу, где бывшего Верховного стратига встретили его рабы. Джаромо и Эйн обнялись на прощанье и пожали друг другу руки.
— Большое спасибо, что проводили меня до выхода Великий логофет. Проклятье, без вашей помощи я бы даже к вечеру досюда не дополз, а слугам, как вы и сами знаете, запрещено заходить в Синклит. Таковы уж наши традиции.
— На моем месте каждый бы предложил вам свою помощь, — льстиво улыбнулся сановник.
— Однако предложили ее только вы, а старейшины, даже из моей собственной партии не удосужились оторвать задниц от кресел, чтобы проводить своего великого полководца. Спасибо хоть помогли подняться и спуститься с этой треклятой трибуны. Знаете, Джаромо, мне было бы очень приятно, если бы вы как-нибудь навестили меня в поместье. Так сказать — скрасили бы последние дни умирающего старика. А, что скажите?
— Непременно господин Айтариш. Поверьте, ваше приглашение есть величайшая честь для меня! И я непременно воспользуюсь им тут же, как только позволят дела государства, коими я связан крепче железных цепей. Но будьте спокойны — я обязательно найду время для визита, чего бы мне это не стоило. Ну а пока этого не случилось, я отправлю к вам лучшего лекаря и покрою все расходы на лечение. Нет, не спорьте. Это мое решение, оно принято, и я его не поменяю.
— Похоже мне и вправду стоит благодарить богов за вашу заботу. Вы хоть и не относитесь к благородному сословию и даже к тайларской крови, но хорошо знаете, как чествовать тех, кто сражался за государство. Многие бы могли поучиться у вас благодарности.
— Ну что вы, я всего лишь безмерно благодарен самому праву именоваться вашим другом! Но не смею больше вас задерживать. Знаю, как мучительно для вас стоять, а вы и так вынуждены были почти полдня провести на ногах. Так что прощайте! Приятной вам дороги и скорейшего выздоровления!
С легким поклоном он отступил назад и, развернувшись, пошел обратно по широкому коридору в зал заседаний Синклита, в мыслях навсегда прощаясь с этим заносчивым стариком.
Вот уже примерно год почти в каждую трапезу теперь уже бывшего главнокомандующего добавляли маленькую щепотку яда, который медленно вытягивал жизнь из некогда великого воина. Ни один лекарь в столичном Кадифе, или любом другом городе государства, просто не мог его обнаружить. Тем более в столь малых дозах. Ведь этот особый яд, название которого можно было перевести как «шафран мертвецов» — за схожий со специей аромат — был великой тайной царского двора далекого Саргшемара, и впервые был вывезен из этой страны лишь несколько лет назад, попав, по счастливой случайности, в руки Великого логофета.
Наверное, милосерднее, да и вообще проще было бы просто убить старого полководца, а не доводить его до столь жалкого состояния. Но такая смерть, даже если бы яд так и остался необнаруженным, неизбежно вызвала бы ненужные разговоры и подозрения, которых Джаромо просто не мог допустить. Куда практичнее и элегантней было подвести этого напыщенного болвана к мысли, что его ослабевшие плечи больше не вынесут тяжести доспехов Верховного стратига и ему пора отправляться на покой. В прекрасное имение на западном берегу Кадарского залива, подаренное таким чутким и таким заботливым Великим логофетом, где ему неизменно становилось лучше. Что было неудивительно — ведь там, опять же по приказу Джаромо Сатти, яд ему не добавляли.
Впрочем, бывший полководец все равно был обречен — в его теле скопилось слишком много отравы, чтобы он смог выкарабкаться, а противоядие от «шафрана мертвецов» если и существовало, то держалась царями Саргшемара в ещё большей тайне.
Джаромо было даже немного жаль этого некогда великого воина. Но что поделать — Эйн Айтариш занимал уж слишком важный пост в государстве, принадлежа к враждебной им партии алатреев, и потому от него необходимо было избавиться. Особенно сейчас, когда молодой Тайвиш одержал великую победу в Диких северных землях и посрамил партию хранителей традиций, так долго отказывавших ему в деньгах и помощи.
Вернувшись в зал собраний Синклита, Великий логофет скромно встал у дверей, заложив руки за спину. Не будучи старейшиной, он не имел права здесь сидеть, а выступить или сказать что-либо, мог лишь после обращения к нему кого-нибудь из членов Синклита. Таковы были традиции. И даже то, что Джаромо Сатти был первым сановником государства, не имело тут никакого значения. Внутри этих стен он, в первую очередь, был джасуром из сословия палинов, а, стало быть, не ровней главам родов ларгесов.
Старейшины заседали в большом круглом зале под высоким куполом, на котором были изброжены двенадцать богов Тайлара. Все помещение было выдержано в строгом и простом стиле, без фресок на стенах, или статуй. Даже многочисленные светильники на колоннах, которым обычно придавали форму обнаженных дев, атлетов, или мифических зверей, тут были выполнены в аскетичном стиле. Хотя Ардиши, при которых и был построен дворец Синклита, сильно тяготели к показной роскоши и вычурности, в доме собрания благородных родов они решили строго следовать традициям Старого Тайлара и привычной для него простоты. Впрочем, поговаривали, что такая показная скромность, на самом деле, мало была связана с традициями — просто цари желали указать остальным благородным родам на их подлинное место.
Вторым кроме потолка исключением из общего стиля являлся пол, на котором цветной мозаикой была выложена карта окружавших Внутреннее море земель. Весьма точная и выполненная крайне искусно, но устаревшая примерно на пол столетия: почти все восточные земли между Айберинскими горами и Вечной пустыней были отмечены на ней как государство Каришидов, ныне распавшееся на семь грызущихся между собой кусков. Стремительно набиравшее влияние и могущество государство кочевников-мурейдиан Наршадем отсутствовало, города-государства Восточного Фальтасарга Айдум, Перкая, Твирг и Бейлак был отмечены как часть единого союза, а земли харвенов — как дикие племена. И последнее, пожалуй, было самым веским доводом в пользу давно назревшей переделки пола.
По краям зала, окружая большую трибуну из розового мрамора, в четыре уровня располагались строгие ряды сидений-ступеней, на которых сидели мужчины всех возрастов, от совсем дряхлых старцев до едва отметивших совершеннолетие юнцов. Одни из них были одеты в черные мантии с белой каймой — символ принадлежности к партии алетолатов. Другие же, принадлежавшие к партии алатреев, носили напротив белые мантии с черной каймой. И именно они ощутимо доминировали в зале.
