К счастью был и другой, обходной путь, которым умело пользовались многие из просителей и на который недвусмысленно намекали и сами сановники. За несколько ситалов привратник мог подозвать курьера, который, примерно за половину той же суммы, мог проводить до нужного сановника, минуя все ритуалы и слабо прикрытый ими хаос. Ну а тот, уже за большие, но все ещё терпимые пожертвования в пользу благосостояния его детей, быстро и качественно решал все вопросы. И именно этим путем Айдек и собирался сегодня воспользоваться. Да, конечно, мздоимство было грехом. Порочным и недостойным праведника делом, но Айдек слишком хорошо знал, сколь труден, тернист, а порою и просто непроходим путь честности. Поэтому, встав в очередь к приемной и дождавшись когда перед ним окажется маленький и бледный человек в красных одеждах и круглой шапочке, он без лишних слов выложил перед ним на столе маленькую башенку из серебряных монеток.
— Я бы хотел попасть на прием к распорядителю тагм или его поверенным сановникам.
Мышеподобный писарь устало поднял на него свои непропорционально большие бесцветные глаза и несколько раз моргнул, а потом опустил их на стопку монет. Собрав их медленным, даже ленивым движением, он позвал посыльного тонким и весьма громким голоском. Высокий и крепко сложенный смуглый здоровяк с пышными усами и явно военной выправкой, появился почти сразу, вытянувшись и высоко задрав подбородок.
— Махаловетто, будь добр, проводи сего почтенного господина к… — он немного замялся и посмотрел что-то в стопках листов, лежащих прямо перед ним. — К господину старшему нотарию учета тагм Лисару Питойе.
Махаловетто поклонился и, взяв Айдека за локоть, повел через зал. Ряд стоящих в очереди воинов и командиров тут же зашептались, снабдив фалага неодобрительными взглядами, отчего ему захотелось провалиться под землю или исчезнуть. Увы, командирские жалования в тагмах были небольшими, солдатские — и того меньше, а проматывались они уж слишком просто и быстро. Так что у многих присутствующих банально не было денег на «обходные пути» к сановникам и их честность была вынужденной мерой. У Айдека их бы тоже не было, если бы не та помощь, что ежемесячно присылал ему отец вместе с коротким и сухим письмом, напоминавшим скорее военную сводку.
— Вы только не злитесь господин, что на вас так смотрели, — проговорил посыльный, когда они миновали большие дубовые ворота зала просителей и начали подниматься по лестнице. — Тут многие и по много дней ни как на прием попасть не могут, вот и бычатся всякий раз, когда рядом с ними кого-то внутрь проводят. Я-то привык уже, даже внимания не обращаю, так что и вы тоже не обращайте.
Не зная, что на это ответить Айдек кивнул. Посыльный, видимо, счел это жестом одобрения и заулыбался.
— Я вот вообще так считаю, что если денег нет, то и приходить сюда бессмысленно. Только время впустую потратишь и ни с чем уйдешь. Все же тут взрослые, все знают, как жизнь устроена. Дай монетку — дверки и откроются. Но ведь нет же, находятся такие… кхм… упрямцы, что хотят нас измором взять. Только гиблое это дело, господин, мы тут, самая что ни на есть неприступная крепость и осадой нас не проймешь. Всегда так было и, хвала богам, всегда будет. Так зачем тогда на публику кочевряжится, а? Зачем вот?
Айдек неопределенно пожал плечами.
— Вот верно, не зачем. Только себе кровь портить, а дело свое так все равно решить не удастся. Да-да. Не удастся. У нас знаете, по секрету вам скажу, если кто вдруг на принцип идет и простую человеческую благодарность проявлять не желает, то потом сам не рад оказывается. Мы-то всегда видим, что не по бедности человек, а именно из-за дурного характера монеты не подает. Так он от нас потом такой принцип в ответ получает, такой принцип, что сам потом себя, дурака, и всех предков своих клянет, за то, что ума ему не дали. Но вот вы, сразу видно, господин достойный и традиции уважаете. Экую горку монеток Скофе отвалили! Вот все бы так, честное слово.
Айдек где-то предполагал, что несколько обсчитался с вознаграждением привратника, но только сейчас начал понимать на сколько именно. И самым паршивым тут было то, что теперь он просто не сможет дать болтливому Махаловетто меньше, не попав в его список врагов и… «кхм… упрямцев».
Миновав длинный коридор, они вышли в продолговатый зал, уставленный массивными столами за которыми, пригибаясь почти к самой поверхности, сидели несколько десятков писцов. В зале царила абсолютная тишина, которую нарушал лишь монотонный скрип перьев и стилусов.
Его провожатый тут же жестом дал понять, что шуметь тут не стоит. Подведя Айдека к одной из дверей, он постучался, зашел ненадолго внутрь, а потом, вновь появившись, произнес шепотом:
— Господин, вы пока тут постойте. Господин старший нотарий скоро вас примет.
— Спасибо, — сказал Айдек и перетянул Махаловетто пригоршню монет.
— Это вам спасибо большое, — заулыбался здоровяк. — Поклон вам, всех благ и благословений и скорейшего разрешения всех ваших вопросов. Ну, а мне пора. Служба. Обратную дорогу, думаю, легко найдете. Тут заплутать при всем желании не получится. Выведут.
Проводив взглядом посыльного, Айдек присел на небольшую лавку у двери за которой находился сановник. Вот и все. Он тут и до того шага, к которому он готовился столько лет, остается всего ничего. Он был уверен, что его имя и та сумма, что ждала старшего нотария Лисара Питойю легко, а главное быстро, решат заветный вопрос и именно так, как нужно. Да и сложно было представить ситуацию, в которой ему могли бы отказать.
Скрип, издаваемый писарями, действовал на него усыпляюще и очень быстро фалаг начал клевать носом. Кажется, он даже успел ненадолго задремать, когда из-за двери послышался хриплый голос.
— Войдите.
Айдек тут же вскочил с лавки и прошел внутрь небольшого темного кабинета, в котором, у заваленного свитками и дощечками стола, сидел седой мужчина, одетый в красную тунику, вышитую черным орнаментом накидку и красную шапочку. Он смотрел на Айдека хмурым тяжелым взглядом, словно бы изучая, а его тонкие сжатые губы слегка подрагивали. Фалаг заметил, что на шее сановника виднелся краешек уходившего под складки накидки рваного шрама, а на левой руке не хватало двух пальцев. Да и сам его вид, его поза, говорили, что меч и доспехи были совсем не чужды этому человеку.
В военной палате часто оказывались образованные ветераны и даже бывшие командиры, которые, выйдя в отставку, так и не нашли в себе сил или желания расстаться с тагмой. И сидевший перед ним сановник явно принадлежал к их числу.
— Представьтесь, — сухо проговорил он.
— Айдек Исавия, фалаг шестнадцатого знамени второй домашней кадифарской тагмы.
— Исавия? — левая бровь сановника изогнулась дугой, а правая, напротив, превратилась в прямую линию. — Мне знакомо это родовое имя. Вы…
— Я сын Кирота Исавии, бывшего стратига первой походной кадифарской.
— Ваш отец доблестно проявил себя во время войны с рувелитами. — Лисар Питойя одобрительно кивнул головой. — Я лично не знал его, но слышал много достойных слов, от людей которых я уважаю. Говорят, именно он удержал натиск предателей на правом фланге в битве под Афором.
