Немцы открывают огонь метров с 600. Несмотря на мощную артподготовку, в нашу сторону начинают содить аж 4 пулемёта. Этого достаточно, чтобы вся рота разом залегла в снег.
— Твою ж…
Горькая усмешка тронула мои губы. Атака захлёбывается, не успев даже толком начаться. Эти 600 метров под пулемётным огнём мы так просто не осилим. Вперёд особо не продвинешься, да и назад проклятые фрицы крепко проводят!
Воздух пронзает мерзкий, ненавистный свист падающих мин. Цепочка разрывов легла чуть впереди бойцов, подняв в воздух тучу снежной пыли вперемешку с осколками. Вообще-то зимой миномёты работают не столь эффективно, часть осколков вязнет в снегу или уходит вверх. Но молодняк вряд ли понимает преимущество своего положения.
Ротный вновь пытается поднять бойцов в атаку. Ему старается помочь политрук, но падает, держась за прострелянное плечо. Гансы реагируют быстро.
— Молодцев, Копытин, Синегубов, заткните на хрен пулемёт по центру! Остальные — прицельный огонь по ближнему!
Отдав команду лучшим стрелкам, остро жалею, что у меня в руках немецкий автомат, а не родная трёхлинейка. Я неплохо освоил винтовку в училище и стреляю довольно метко, в отличие от большинства своих бойцов. А из трофейного пистолета-пулемёта с такой дистанции огонь открывать — только людей смешить, у него эффективная дальность стрельбы метров 75 в лучшем случае. Но зато в ближнем бою вещь полезная…
Беспорядочный и неточный огонь моих воинов, увы, не может запросто заткнуть вражеского пулемётчика. Зато активность взвода привлекает пристальное внимание противника; пулемётные трассы сразу двух расчётов скрещиваются на нашей позиции. Крики боли извещают меня о первых раненых и, возможно, убитых.
— Твою ж!
Неожиданно земля вздрагивает от удара, а на позициях врага встаёт цепочка разрывов, поднимающих в воздух столбы снега, земли и кое-где исковерканные вражеские тела (или куски тел). Неожиданно — потому что редко когда наши атаки поддерживает полевая артиллерия, тем более после артподготовки. Прям рог изобилия какой-то!
Пройдясь по передовым позициям, пушкари переносят огонь куда-то вперёд. Замолкают миномёты, притихли пулемётчики… Лучшего времени, чтобы поднять роту, и не придумаешь.
— В АТАКУ! ВПЕРЁД!! НЕ ОТСТАВАТЬ!!!
400 метров… 300… 250… Лёгкие уже горят от нехватки воздуха; судорожно ловлю кислород раскрытым ртом, задыхаюсь — но бегу. Сейчас самое важное — добежать до противника, пока он не очухался.
200 метров. Среди перепаханных снарядами снега и земли привстаёт один немец, потом ещё один, и ещё. Миг спустя пулемётная очередь врезается в середину моего взвода, свалив двух человек.
— МРАЗИ!!!
Забыв о слабых сторонах своего оружия, высаживаю на бегу полрожка. Как и следовало ожидать, без особого результата; впрочем, прицел немцам я всё-таки сбил.
Умные, гады! Дождались, когда подберёмся вплотную, чтобы наша артиллерия уже не смогла ударить, тут-то и открыли огонь…
С разбега падаю в снег. Очередь прошла совсем рядом, чудом не зацепив. До противника остаётся метров 170.
Бешено озираюсь по сторонам. Своих — никого!
— Ах вы ж, заразы!
Мои бойцы залегли раньше, метрах в двадцати позади. И сейчас фрицевский расчёт преспокойненько выбьет ближнюю цель, словно на учениях…
— Взвод! По пулемёту — прицельный огонь!!!
Из-за спины по противнику уже бьют первые выстрелы. Не иначе как из-за них вражеская очередь проходит буквально в 15 сантиметрах справа, меня всё же не зацепив.
Попробовать поменять позицию перекатом… Но приподняться хоть на чуть-чуть мне не хватает духа. Очередь поднимает фонтан снега буквально перед носом, но покинуть уже утоптанную собственным телом ямку я не решаюсь. Как не решаюсь открыть и ответный огонь: бесполезный на такой дистанции автомат лишь поможет врагу взять точный прицел.
Страх оказывается сильнее…
Огонь за спиной становится всё более плотным. Я всё-таки пересиливаю себя, достаю из сидора лимонку. Была не была, всё равно до немцев на моём участке никто не добежал. Трясущимися от возбуждения руками разжимаю усики и срываю чеку.
— Раз, два… Ложись!
На «три» что есть силы бросаю гранату вперёд, одновременно попытавшись предупредить своих. Всё-таки разлёт осколков — 200 метров; хотя на деле радиус эффективного поражения составляет всего около 30. Но брошенная с задержкой граната должна взорваться в воздухе, и осколки ударят сверху, наподобие шрапнели.
Гулкий хлопок раздаётся метрах в 35. Не лучший бросок и не самая удачная идея: осколки легли совсем рядом со мной, а вот до немцев вряд ли что долетело. Однако противник замолкает: может, кого-то достал шальной осколок, может, свою цель наконец-то поразили мои стрелки. Да, скорее всего, именно они, 20 винтовок — не шутка!
…Заткнув пулемёты, мы наконец-то врываемся на оставленные немцами позиции, чтобы тут же попасть под шквальный огонь, ведущийся уже из села. Противник засел практически в каждом доме и дворе, используя в качестве укрытия подвалы, заготовленные на зиму скирды дров, стреляя из окон или из-за углов сараев и пристроек. Вновь погибшие, в том числе и в моём взводе.
— Копытин, бери Смирнова, разворачивай трофейный пулемёт (собственных во взводе нет) и задави уже этих тварей! Молодцев, Синегубов, помогаете! Отделенные — тройками, короткими перебежками, за мной!
Первым подаю пример и, вскочив на ноги, одним рывком преодолеваю метров семь снежной целины. Утоптанную немцами дорожку сознательно оставляю бойцам. Командиры отделений поднимают подчинённых, и 4 группы красноармейцев начинают продвигаться вперёд короткими бросками.
До врага примерно 150 метров, но их ещё надо пройти. Каждый рывок вперёд кажется последним — ведь все пули летят в тебя; по крайней мере, это так чувствуется. Однако всё лучше, чем пробовать атаковать в рост, пусть и тонкой цепью; короткими перебежками наступают в бою немцы, и сегодня я пытаюсь перенять их опыт.
Но как же это тяжело — подниматься под пулями! Зато считанные метры пролетаешь стрелой, чтобы на несколько коротких, но таких сладостных мгновений снова плюхнуться в снег…
Прикрытие оттягивает на себя внимание противника, но один пулемёт и два стрелка долго не протянут. Пусть оставшиеся 100 метров — не оптимальная дистанция для пистолета-пулемёта, но я начинаю бить короткими очередями по вспышкам вражеского огня.
— Все, кто залёг, стреляйте! Прикрывайте товарищей!
Наше продвижение замедляется, бойцы азартно лупят по противнику, забывая бежать вперёд. И как-то подозрительно долго молчит уже трофейный пулемёт…
Сквозь зубы матерясь на подчинённых, я высаживаю остаток второго рожка в сторону вражеского расчёта. И — о чудо! — веер смертоносного свинца наконец-то обрывается.
— ВПЕРЁД!!!
