Сворачиваю из газетной бумажки и дрянной махорки козью ногу. Руки не то что трясутся, ходуном ходят; махра просыпается в очередной раз, и я с раздражением отбрасываю бумажку в сторону Сейчас бы сто грамм с прицепом, да на боковую, но нельзя: до отбоя ещё дожить надо, а выпивший танкист — это мёртвый танкист. Реакция притупляется, больше ошибок допускаешь — а немцы в бою ошибки не прощают.
И всё ж таки выпить было бы хорошо: уж больно тяжёлый стоит запах крови. Прям мутит даже, особенно если посмотреть на гусеницы, измазанные в останках человеческой плоти. А ведь механу их ещё убирать…
Стучу по броне рядом с люком водителя:
— Лёнь, покажись.
Молчание. Бью уже сильнее:
— Механик-водитель Кондратьев, вас вызывает командир танка!
Люк открывается, показывается мрачный как туча Лёнька. И в глазах его плещется такая боль, такая невысказанная мука… как же мне хочется отвести взгляд! Но не могу, никак не могу:
— Леня, во-первых, ты меня извини за слова нехорошие, сам знаешь, редко когда такое говорю. Но в тот момент я понял, что ты просто не сможешь, вот и орал. Однако ж послушай сюда: я очень тебе завидую, ведь ты не видел того ужаса, что видел я летом. Ты не испытал на себе того, что испытал я, когда приходил в деревни и просил хоть немного еды. Ты хоть представляешь, как на меня, защитничка, смотрели?! И знаешь, что я чувствовал?! Что это именно я не смог защитить людей, что это именно я не остановил врага, а теперь иду и прячусь на своей же земле, которую клялся защищать!
А они, Лёня, они — враги. И не просто враги, а те, для кого не имеет никакой ценности жизнь любого человека: старика, женщины, ребёнка; они убивали их наравне с мужчинами, а может, и чаще. Сегодня вечером, если уцелеем, я найду в себе мужество вспомнить всё и всё расскажу. И дай-то Бог, чтобы ты об этом узнал только с моих слов, а не увидел собственными глазами. Но для этого этих тварей надо истреблять без всякой жалости! Ты понял?!
Лёнька безмолвно отвечает кивком головы, но кажется, что его хоть чуть-чуть, но отпустило. Ладно, живы будем, поговорим, главное, чтобы Володька шнапс надыбал.
…Наш умница хозяйственник достал не шнапс с непонятно каким градусом, а флягу настоящего медицинского спирта! Да к ней шесть банок свиной тушёнки, четыре — консервированных сосисок да три упаковки ржаных галет. Плюс пачку папирос. Это мы живём, это мы вечером, дай Бог уцелеть, погудим!
Только вот помимо харчей Володька мало что раздобыл. Нужный позарез танковому экипажу автомат не нашёлся: единственный рядом с нами мы же и раздавили, а в траншеях уже похозяйничала пехота. После бравых красноармейцев там ничего дельного днём с огнём не сыщешь.
Правда, заряжающий попытался реабилитироваться, прихватив шесть штук «колотушек» и пистолет с двумя запасными обоймами. Ну гранаты действительно могут пригодиться, а трофейный парабеллум я решил подарить механу. Пускай будет ещё что-то, что поможет нам окончательно замириться.
…На это раз наша «тэшка» идёт в хвосте небольшой колонны. Командование отдало приказ идти на Елец. Уж не знаю, чем они там думают и на что рассчитывают (что немец побежит, увидев танки? так у них свои есть!), но 5 танков и столько же полуторок с мотопехотой двигают по дороге в город. 1021-й наступает следом, но красноармейцы прут пёхом, так что городской бой придётся принимать лишь своими силами, а их не так и много.
Окраина города, как часто бывает в таких случаях, показалась внезапно. Комбат просигнализировал флажками остановку, колонна замерла.
— Значит, так, немцев на окраине вроде не видно, оборону здесь они не наладили. Возможно, ждут на улицах, там танки сжечь удобнее. Так что, командиры машин, будьте внимательны. В город входим все вместе, затем замыкающие танки с отделением пехоты каждый уходят на развилки улиц. Первая задача — занять высоту у Чёрной слободы; далее действуем по ситуации. Пехоту сажаем на броню. Есть вопросы?
Вопросов нет. Подбегаю к своей коробочке:
— Отделение мотострелков, ко мне!
Бойцы с ближней машины строятся перед танком. Ручного пулемёта у них нет, хреново. Вперёд выходит командир:
— Сержант Харьков.
— Лейтенант Кобзев, Иван.
— Сергей.
Рукопожатие у сухопарого мотострелка крепкое, взгляд серьёзный. Вроде надёжный парень:
— Значит, так, Сергей, сейчас со всеми ко мне на броню, как только выйдем на развилку улиц, я скорость сброшу, там слезаете и держитесь позади. «Тэшка» — наша главная ударная сила, мы и пулемётный расчёт на раз подавим, и пехоту рассеем, а ваша задача — держать тыл и фланги от гранатомётчиков и сапёров с минами или огнемётом, если такие покажутся. Одного бойца оставьте на броне, если вдруг с тыла кто нарисуется, пусть что есть силы по башне бьёт. Я имею в виду бронетехнику какую или артиллеристов. Вопросы?
— Никак нет. Товарищ лейтенант, мы не подведём.
— Добро.
Обоюдная улыбка и ещё одно крепкое рукопожатие. Этот сержант мне нравится.
— Да, Сергей! Что у вас с гранатами?
— Да есть чуток, но не много.
— «Колотушками» пользоваться умеете?
— Конечно!
— Володь! — бью ладонью по броне. — Давай сюда гранаты! Пехоте нужнее будут!
…Первая развилка встречается практически на въезде в город. Делать нечего, заворачиваю танк направо. По небольшому проулку выезжаем на длинную улицу, следующую параллельно движению колоны.
Высовываюсь из люка:
— Царица полей! Одного на башне оставляете, пяток вперёд на сто метров, что заметите, сразу сигналить! Остальным держать тыл.
Метров 400 мы проходим с черепашьей скоростью, но довольно спокойно: противник по-прежнему не встречается. Хотя слева впереди идёт жаркий бой: бухают выстрелы пушек, стучат пулемётные очереди и винтовочные выстрелы — видно, 148-я в бой пошла.
А здесь тишина… Немцы что, действительно наших танков зассали, или те, кто дорогу держал, своих не предупредили? Нет, это просто невозможно. Значит, фрицы готовят засаду где-то впереди.
— Пехота, обзор на 360 градусов, они где-то рядом!
Сержант на мои слова лишь поднимает руку, мол, «всё знаем, помним, ждём». Люди и так находятся в напряжении, и их, между прочим, не защищает хоть и противопульная, но броня.
По дороге три поворота. Один налево, на главную улицу, мы даже успеваем увидеть хвост нашей колонны. Второй и третий — направо. Я пускаю вперёд трёх разведчиков, приказав ещё двоим занять оборону в проулке. «Тэшку» вперёд пока не выкатываю, мало ли.
Справа раздаётся предупреждающий вскрик, и тут же пулемётная очередь. Звук стрельбы рычащий, да и так понятно, что фрицы: у наших-то ДП не было.
— Лёнька, давай вперёд!
С тонкой бронёй вперёд лезть опасно, но и своих бросать нельзя. Механ уже заворачивает танк в проулок, как впереди раздаётся звук двигателя крупной машины. Из следующего поворота на скорости выныривает бронеавтомобиль «хорьх». Машина разведки, маленькая, и броня у него всего миллиметров 10, хоть и наклонная. Только у этой модификация бронеавтомобиля из башни торчит не пулемёт, а 20-миллиметровая автоматическая пушка…
