— Ну… чуток слева, метрах в 40, у каменного сарая спрятались.
— Чуток — это сколько?
Кирюха мучительно прикидывает, как лучше мне объяснить. Внезапно меня озаряет:
— Кир, если представить пространство перед нами как циферблат, как часы, на каком положении немцы?
Парень секунду представляет, что да как, затем его лицо озаряется пониманием:
— Да на половину одиннадцатого!
— Порядок! Готовь гранату!
Товарищ заметно бледнеет, но, кивнув, быстрым движением раскручивает колпачок гранаты и обрывает нитку, на которой держался пластмассовый шарик.
Раз.
Рывком встаю, приготовившись бить в сторону пулемётного расчёта. Вот он, каменный сарай. Справа встречное движение. СПРАВА ВСТРЕЧНОЕ ДВИЖЕНИЕ!!!
Два.
Разворачиваю свой ППД и тяну за спусковой крючок. Пистолет-пулемёт дёргает в руках от отдачи, но первая же очередь сбивает с ног замахнувшегося для броска гранаты фрица.
Три.
Кирилл резко распрямляется и метает «колотушку». Одновременно со стороны сарая я краем глаза замечаю вспышку огня. Я не слышу ещё рычащего звука немецкого пулемёта, как меня с силой бьёт меня в плечо и опрокидывает на спину.
Четыре.
Впереди негромко хлопают взрывы обеих гранат. Слышится злая ругань на немецком. Кирюха бросается ко мне, перевязывать.
Пять.
— Кир… Кир, там на час дня… метрах в 25… фрицы… Много, не меньше отделения… Давай их гранатами, а то перебьют как кутят!
Товарищ молча кивает и достаёт очередную «колотушку». Эх, слишком медленно срабатывает трофейная граната…
Вспомнив о подобранной эргэдэшке, нашариваю её правой, неповреждённой рукой. Еле слушающейся левой сжимаю стакан гранаты и проворачиваю ручку; встряхиваю её, выставляя на боевой взвод.
Раз, два.
Три. Что есть силы бросаю эргэдэшку через шпалы. Учитывая, что метнул сидя, и во время броска сильнейшим образом отдало в раненом плече, улетела она недалеко, метров на 10. Но, бросив с двухсекундной задержкой, я слышу характерный взрыв на четвёртой, а сразу за ней яростные немецкие крики и дикий, заложивший уши крик боли.
Есть!
— Кирюха, давай ещё гранаты!
— Уже!
Очередная «колотушка» перелетает через наше импровизированное укрытие; но, как и я, Кирилл метнул её, не высовываясь из-за шпал. Бросаем, не видя противника, вслепую — так нас просто обойдут. Но и высовываться опасно.
— Кир, у меня ещё полдиска патронов, не меньше! Давай снова «колотуху» с задержкой бросишь и поточнее, а я прикрою.
— Давай!
Товарищ скручивает колпачок гранаты и отрывает шарик, пока я заставляю себя привстать. Дикая боль пронзает всё тело, от плеча до ног; я не могу сдержать невольного вскрика — но всё же поднимаюсь на ноги и рывком правой забрасываю ППД на верхние шпалы. Крепче вжимаю приклад в плечо и тут же тяну за спуск.
На этот раз длинная, рассеянная очередь никого не зацепила; я и не надеялся на успех с одной здоровой рукой. Но главное мне удалось: немцы вновь залегли, пока Кирилл удачно забросил «колотушку» к кучке из трёх залёгших за забором соседнего дома фрицев. Граната взорвалась в воздухе, изрешетив тела врагов градом осколков.
…Яркая вспышка слева — и я вновь оказываюсь на земле; дикая боль в левой челюсти заглушает все остальные чувства.
— А-А-А-А!!!
Воя на одной протяжной ноте, нашариваю здоровой рукой разбитую челюсть. Язык посечён чем-то острым, во рту ощущаются осколки разбитых зубов; пальцы касаются чего-то влажного и горячего.
Чьи-то руки переворачивают меня на спину:
— Санёк, нормально, жить будешь! Пуля по касательной зацепила, только зубы выбила. Гляди — наши на подмогу идут!
И действительно, с той стороны реки доносятся всё более частые выстрелы «порт-артуровок», сплошной бас «максимов» и яростный рёв сотен глоток:
— УРРА-А-А-А!!!
Жить буду… Жить буду…
Центральная часть города. Район Собора.
Лейтенант Владислав Велик, временно исполняющий обязанности командира роты 496-го стрелкового полка.
Судьба изменчива. Вчера ночью вместе пили самогон и разговаривали о семьях, а сегодня моего комроты уделала мина. Точнее, осколок, сантиметров 5 длиной, вошедший в правую лопатку. Слава Богу, не смертельно (главное, чтобы не было заражения). Теперь я снова командир роты, точнее — временно исполняющий его обязанности; я в полной мере несу ответственность за жизни своих бойцов — и одновременно обязан выполнять поставленные перед подразделением задачи.
В строю осталось 58 активных штыков. Учитывая потери непосредственно в моём взводе, это ещё ничего. Но сколько останется по окончанию боя?
Фрицы намертво засели у Собора. Отрезанные от своих сходящимися ударами 496-го и 654-го, они поднялись от реки и закрепились в зданиях, ближних к Красной площади (говорят, в эпоху Тамерлана здесь стояла Елецкая крепость, что пала в бою; резня была лютая — оттого и «красная», под цвет крови). Предложить им сдаться — хорошо бы, но в поражение они не верят. До последнего будут драться, рассчитывая, что камрады своих не бросят.
Может, и не бросят, попробуют нанести деблокирующий удар. Однако на то мы и здесь, чтобы не дать фрицам даже шанса уцелеть, даже шанса!
От злости до боли стискиваю зубы. Как же я вас, твари, ненавижу! Ну ничего, сегодня мы вам ещё покажем, расчёт за всех погибших возьмём!
— Товарищ лейтенант, посыльный от комбата!
— Давай сюда.
Ординарец (комроты положен!) пропускает ко мне помятого и злого на вид сержанта. Да ты что, посыльный самого комбата — вот это да, вот это фигура! В его тени можно почувствовать себя на равных и со вчерашним взводным!
— Товарищ лейтенант, комбат приказывает немедленно продвигаться вперёд! Вы тормозите темп атаки! Если не сумее…
— Рот закрой.
Сержант мгновенно бледнеет и теряет весь свой запал.
— Где оружие?!
Уставившись на меня, белобрысый малый тянет из-за плеча ППД. Ого! Комбат своих посыльных уважает.
— Значит, так, сержант, поступаешь в моё временное распоряжение. Двигаешь вперёд, присоединяешься к головной группе; поведёшь бойцов — как никак младший командир, да ещё с пистолетом-пулемётом!
— Товарищ лейтенант, так я должен…
— Ты должен приказ комбата выполнять! Немедленно продвигаться… вперёд… а у меня в роте так мало лихих бойцов с автоматами, как раз тебя и не хватало! Всё, выполнять. Командиру я сам посыльного отправлю.
Ошарашенный таким поворотом событий, малый медленно потопал вперёд, туда, где головной взвод готовится к очередному броску. Взводный ждёт лишь моей команды; но я не спешу класть людей в лобовой атаке, понимая, что у противника есть преимущество в огневой мощи. На вечное командирское «давай-давай» также реагировать не собираюсь — бессмысленно потеряв людей и откатившись, мы немцев не выбьем. Надо думать.
