— До тех, кто уверен, что его не поймают, мне при всём желании не достучаться. Обращусь к прагматикам, которые полагают, будто слишком ценны для общества. Действительно — к проступкам талантов принято относиться снисходительно. Им многое прощают. Но вы — не они. Не таланты. Этот факт станет очевиден каждому, кто хоть на минутку задумается о том, каким образом попал в эту аудиторию. Поверьте, вы не столь ценны, чтобы государство не извлекло выгоды из вашего наказания.
Раздались возмущённые выкрики, но на этот раз преподаватель оказался не склонен игнорировать нарушение порядка и хлопнул в ладоши.
— Тишина, пожалуйста! — потребовал он, словно за миг до того в аудитории и не воцарилось гробовое молчание.
Очень уж неприятным звоном отозвался в голове хлопок, будто ладонями по ушам получил. Да и соседей перекосило, точно не на мне одном преподаватель свои таланты задействовал. Да и с чего бы меня выделять? Сидел, молчал…
— Что касается того, почему вас не взялись сходу учить созданию энергетических конструкции, — продолжил удовлетворённый реакцией собравшихся лектор, — то здесь всё предельно просто. Во-первых, после инициации чрезвычайно важно в кратчайшие сроки достичь пика румба. Если запустить этот процесс, он может затянуться на долгие годы, застопориться или вовсе пойти вспять, и вместо развития получится постепенная деградация способностей. Ресурсы организма ограничены, вы не можете разбрасываться, желая получить всё и сразу. Второй момент не менее важен. Это рефлексы. Создание простейших конструкций очень быстро становится рефлекторным, небольшое усилие воли и — вуаля!
Над раскрытой правой ладонью преподавателя заискрился крохотный энергетический сгусток шаровой молнии, а над левой заплясал столь же миниатюрный огонёк.
— Почему бы и не выучиться такому, а? Можно барышням пыль в глаза пускать и на спички тратить не придётся! — Лектор развеял шаровую молнию, вынул из кармана портсигар и кинул его на кафедру, открыл, достал папиросу, прикурил от трепетавшего в воздухе огонька. — Это просто, уверяю вас! Выучиться таким фокусам по силам каждому из здесь присутствующих. Практикуйтесь и через неделю или две будете исполнять что-нибудь подобное с закрытыми глазами по щелчку пальцев. В этом и заключается проблема.
Все кругом молчали в ожидании продолжения, и лектор наших чаяний не разочаровал. Он затянулся, выпустил к потолку длинную струю дыма и поднял руку с папиросой, демонстрируя её нам.
— Потом вы переключитесь на другие фокусы, а об этом вспомните через несколько месяцев, когда у вас попросят огоньку. Рефлексы остались, а вот силёнок прибавилось, да и технику начали ставить. Лёгкое усилие воли и — пуф!
Кисть лектора окуталась пламенем, вмиг прогоревшая папироса осыпалась невесомым пеплом.
— В результате у человека вместо лица стейк средней прожарки, а у вас большие проблемы из-за возникновения у компетентных органов сомнений в вашей благонадёжности. А ещё веселее бывает, когда начинают упражняться в сотворении шаровых молний…
Слушатели в первых рядах напряглись, но преподаватель от демонстрации воздержался и принялся стряхивать пепел с рукава пиджака.
— Может возникнуть вопрос, что это за компетентные органы такие, которых заинтересует столь возмутительное нарушение законности? Где на этих орлов можно взглянуть? О, нет ничего проще! Они уже среди нас! — И балабол с кривой усмешкой указал на отделение курсантов комендатуры ОНКОР.
Доброжелателей в аудитории мне и моим сослуживцам этот жест прибавил просто несказанно…
Остаток лекции взгляды на нас кидали один выразительней другого, но драки не случилось. Стоило только прозвенеть звонку, и слушатели гурьбой повалили на выход, желая успеть посетить буфет или уборную. Перемены были короткими, а расписание насыщенным, никто не хотел тратить время попусту. Да и слушатели сторонних курсов, в пику местным учащимся считавшие нас своими, в стороне бы точно не остались. И не останутся, случись потасовка по окончанию занятий.
Я сверился с полученным от методиста листком и к радости своей обнаружил, что на сегодня могу быть свободен. Из всего отделения полное среднее образование оказалось лишь у меня и Фёдора Маленского — тот был, как разузнал Василь, незаконнорожденным отпрыском богатого помещика и учился у домашних преподавателей вместе со сводными братьями и сёстрами.
— Без нас никуда не уходите! — в безапелляционной манере заявил Борис Остроух.
Длинный и сутулый Федя глянул на старосту сверху вниз и потопал прочь, на ходу доставая кисет. Я тоже собрался проигнорировать запрет, но вовремя сообразил, что в расположении меня не ждёт ничего кроме придирок и муштры, а в училище точно есть библиотека, вот на её поиски и отправился. И — нашёл.
В читальном зале оказалось не протолкнуться от юношей и девушек в форме связистов — армейских и отдельного корпуса, — помимо уставных эмблем почти все они щеголяли значками, судя по которым подавляющее большинство присутствующих прошло инициацию на третьем витке; двоек и четвёрок было существенно меньше.
Я попросил выдать справочник с упомянутыми лектором сравнительными таблицами и попытаться оценить сильные и слабые стороны своей стартовой позиции в искусстве управления сверхсилой. К первым с очень большой натяжкой получилось отнести возможность выдать максимальную для витка мощность в шестьдесят лошадиных сил, к слабым — всё остальное. В частности, для моего румба время предельного нахождения в резонансе снижалось по сравнению с возможным почти вдвое. Вроде бы разница в тридцать семь секунд погоды не делает, да только за счёт неё совокупный выход силы падал примерно в семь раз.
Вот тебе и резонанс, вот тебе и прирост сверхэнергии в геометрической прогрессии…
В расположение вернулись аккурат к обеду. Из-за усталости и жары особого аппетита не было, порцию я оставил недоеденной, зато выдул несколько дополнительных стаканов компота, благо их выдавали без счёта.
После построения началось время самоподготовки. Василь засел делать задание по алгебре, я написал письмо домой. И маме обещал с этим не тянуть, и соскучиться успел. Уже жалел даже, что не внял папиному совету и не устроился на нормальную работу.
Ну да чего теперь-то…
Отправкой корреспонденции в комендатуре заведовал специальный клерк, ему я и сдал незапечатанный конверт с посланием и плату за марки. Отослать письмо должны были после соблюдения всех необходимых процедур уже завтра.
Почему не сходил на почту сам? Нет, вовсе не поленился идти куда-то по жаре, просто отлучаться из расположения строго-настрого запретил старшина. Проверять, какое наказание предусмотрено за уход в самоволку, нисколько не хотелось, да и на контрольно-пропускном пункте в любом случае завернули бы обратно.
Стоило вернуться в комнату, и Василь сообщил, что меня вызвали в автохозяйство, пришлось переодеваться в комбинезон и тащиться принимать мотоцикл. Тот был уже с пробегом, ладно хоть механик не бросил на произвол судьбы и показал что и как. В итоге провозился с техникой почти до шести.
