Стоило начать говорить, как меня прошибал озноб. Как я могла рассказать обо всем этом кошмар при нем? С самого детства он приходил в ярость, стоило кому-то обидеть меня. А что будет, если он узнает обо всём случившемся за эти месяцы? Как я после этого смогу смотреть ему в глаза? Но рука Макса, крепко сжимающая мои пальцы, напомнила о том, что он рядом независимо от случившегося. И только тогда я смогла поведать свою историю. Но это было лишь началом.
События минувших месяцев для Макса оказались ещё более чудовищными. И пусть мы оба лишь в общих чертах обрисовали последовательность случившегося, осознание того, что это лишь верхушка айсберга повергла меня в первобытный ужас. Слушая его рассказ, чувствовала как меня изнутри режут тупым лезвием. Долго, больно, с натугой. Так чтобы я успела измучиться, настрадаться до тех пор пока из меня вытечет вся кровь. К желудку подкатила тошнота и не выдержав, меня вырвало в мусорную корзину, стоявшую под столом. Пусть я миллионы раз слышала подобные истории, писала о чужих страданиях и ни одна из них не произвели на меня такого эффекта. Ведь то не имело отношения к Максу, человеку любовь к которому затмевала у меня чувства самосохранения и здравый смысл. А причиной пройденного им ада стала я.
И только оказавшись тет-а-тет я наконец-то смогла посмотреть ему в глаза. На меня взирало штормовое небо, серое, почти черное и тяжелое, предвещающее грозу. Я знала этот взгляд, как и понимала что послужило его причиной. Вмиг у меня в животе похолодело, а ноги и руки стало покалывать. Происходило то чего я боялась. Он презирал меня, презирал за то в кого превратила его и кем стала сама.
— Презираешь? — спросила, чтобы сразу все выяснить и питать напрасных иллюзий. И больше не отводила глаз в сторону.
Макс продолжал молча сверлить меня взглядом, а я не знала куда мне деться от этой тяжести, бессмысленно теребя в руках никаб.
— Нет, — наконец произнес он, снимая повисшее напряжение. — Себя ненавижу. Ненавижу за то, что упустил тебя, ненавижу за то, что они с тобой сделали.
— Жёлтый, о чем ты? Это я втянула нас в этот кошмар! Очнись! — бросила ненавистную тряпку на пол. — По моей вине ты пошел убивать, из-за меня твоя жизнь сейчас в опасности.
— Мая! — повысил он голос. — Чертовы ублюдки насиловали тебя! Тебя, Пчёлка! У меня от одной мысли об этом башню рвет и кровь закипает. Я даже думать об этом не мог, боялся. Понимал, что не переживу если с тобой что-то случится. Хотел самолично отрезать яйца воображаемым тварям. А теперь, зная наверняка, чувствую насколько беспомощен и ничтожен. Я не смог защитить тебя, не смог расквитаться с этими суками! — из его глаз потекли слезы.
Никогда за двадцать лет нашей дружбы я не видела как он плачет. Это он обычно успокаивал меня и вытирал слезы. А теперь, мне стало страшно, так страшно, что я сломила сильного мужчину, что на несколько мгновений вросла в пол. Но это продлилось лишь доли секунды. Я не могла видеть его таким. Грудь разрывалась от дикой боли. Хотелось самолично всадить себе нож в сердце, лишь бы перестать быть причиной его страданий. Готова была сделать, что угодно, лишь бы он прекратил винить себя. Забыл обо всем и никогда больше не вспоминал эти четыре месяца.
— Макс! Макс, родненький, — кинулась к нему, взяв в руки его лицо и губами выпивая слезы с его щёк. — Это не ты, не ты виноват. Здесь только моя вина, любимый, только моя.
Осушая его скулы, почувствовала как из моих глаз прыснули соленые ручьи, смешиваясь со слезами Макса. Он обнял меня за талию, принявшись целовать мой лоб, глаза, подбородок. Его губы обжигали кожу, оставляя на ней невидимые следы. Хаотичные быстрые поцелуи, тепло идущее от тела Макса, выталкивали из головы ненужные мысли. Я чувствовала лишь его прикосновения и мужской аромат, от которого кружило голову. Осыпая друг друга быстрыми поцелуями, мы успокаивали, поддерживали и просили прощение за все пережитое. Извинялись за разлуку и причинную боль, за неверные решения и то кем стали. И в каждом прикосновении чувствовалось столько надрыва, столько выплеснувшейся скорби, что казалось если сейчас мы это все не выпустим наружу, то загнемся от этой горечи.
Руки Макса блуждали по моим бедрам, спине, шее. Пальцы поднялись к затылку, зарываясь у меня в волосах, и тогда его губы нашли мои, впиваясь обжигающим поцелуем. Он накинулся на мой рот, будто изголодавшийся зверь на добычу. Исступлённо целовал меня, то грубо, с каким-то отчаянием, то нежно. И я растворялась в ощущениях.
Мы сползли по двери вниз, встав на колени. Его ладони были всюду на мне, сминая кожу и оставляя следы. Я задыхалась, желая, чтобы его прикосновения стали еще жестче, лишенные всякой нежности, исключая сомнения в реальности происходящего. Я до сих пор не могла поверить, что Жёлтый находится передо мной, в моих объятиях. Все казалось каким-то нереальным, даже сказочным. Кожа и губы горели, голова кружилась, земля уходила из под ног.
Макс целовал меня в шею, а мне нетерпелось прикоснуться к нему без преграды в виде одежды, удостовериться в его подлинности. Подняла край рубашки, дотрагиваясь до плоского живота и подушечки пальцев пронзило током от ощущения его тела под моими руками. Двинулась вверх к его груди, уползая к шее и спине. Я чувствовала его возбуждение, упирающееся в живот через плотную ткань брюк. И это ощущение, даже больше, знание того, что по прежнему желанна для него, сводило сума.
Меня мелко потряхивало от необходимости как можно скорее слиться с ним в единое целое и словно читая мои мысли, Макс убрал с меня ладони и не прерывая поцелуя расстегнул свою сорочку, скидывая ее на пол. Тут же схватил подол абайи, задирая вверх и снимая её с меня полностью. Повторяя тоже самое с шелковой блузкой, прятавшейся под верхним платьем. Казалось, что одежда, никогда не закончится, так и оставшись проклятым препятствием, отделяющим нас с друг от друга.
Это миг, с мужчиной которого люблю, воспринимался не просто как момент вожделения или физической потребности на уровне животных инстинктов. Нет, это казалось гораздо глубже. Нам нужно было слиться воедино и почувствовать, что мы все еще мы, те же Мая и Макс, Желтое и Красное драже Эм’энд’Эмс. Не потерялись за невзгодами и трудностями, не растеряли любовь и привязанность, и по прежнему испытываем непреодолимую тягу и зависимость друг от друга.
Вцепившись в ремень его брюк, лихорадочно перебирала пальцами расстегивая пряжку, стараясь как можно скорее почувствовать его всем телом. Макс проделывал тоже с моими слаксами, торопясь расстегнуть пуговицу и ширинку, спуская их с моих бёдер вместе с трусиками, сразу же высвобождая из них мои ноги. Вторя ему, сдернула с него брюки карго и боксеры, спуская их к коленям. Твердый как камень член уперся в меня. Почувствовав его желание, непроизвольно застонала. Жёлтый как и я был на грани. Я слышала его рваное дыхание и бешеный стук сердца. Не медля больше ни секунды Макс, приподнял меня, закидывая ноги себе на поясницу и вместе со мной сел к стене, усаживая меня сверху.
