В аэропорту я купил новый сотовый телефон, взял закладку от дилера – новые фальшивые документы, которые заказал несколько часов назад перед отлетом, поймал такси и всю дорогу тряс головой, пытаясь избавиться от интимных картин, которые никак не хотели покидать мою голову.
И только знакомая дорога к старому дому в заброшенной части города помогла настроиться на деловой лад.
- Открывай, открывай же! – шептал я двери, слушая, как за ней раскатисто переливается звонок. Наконец, в глубине квартиры послышались шаркающие шаги.
Я облегченно вздохнул.
Дверь приоткрылась буквально на миллиметр. Тут же толкнул ее и оказался внутри маленькой, тесной, заставленной всяким барахлом квартирке, где, казалось, был уже вечность назад.
- А, это ты, - хмыкнул шаман, проходя мимо меня в своем китайском халате, видавшем виды. – Снова и снова ты!
- Шаман, мне нужна твоя помощь, - не стал юлить я. – Без тебя, такого сильного, умного и мудрого, одному дракону не справиться.
Старик ничего не ответил на мою грубую лесть. Только пыхнул трубкой с вишневым табаком внутри и уселся на подушки возле окна, щурясь в мою сторону.
- Пропала девушка, и мне очень нужно ее разыскать.
Шаман молчал, а я схватил стул рядом, и, не спрашивая разрешения, уселся на него. Старик пыхнул трубочкой, и, кажется, из круглого отверстия для табака вверх струйкой вытек длинный дракон с двойным хвостом.
В комнате вкусно запахло осенними прелыми листьями, что скапливаются под деревьями.
- Ты и сам можешь найти ее. Ведь она в твоем сердце, дракон. Твоя избранная. Ведь ты ее уже нашел, правда? И как только нашел, тьма стала следить за тобой, хвостатый. Оступишься – и она тебя сожрет. Потеряешь партнершу – и сам станешь тьмой!
36. Клэр
Лампочка мигнула и погасла. Билли задрожала и прижалась ко мне, а я вдруг представила, что нахожусь не в темном сыром подвале, а на улице, в маленьком детском доме, где прожила всю свою сознательную жизнь. Вот сейчас выйдет воспитательница, позовет пить теплое молоко и скажет: «Хватит гулять в темноте, Клэри! Или иди в дом, или зажги свет!».
Но это видение быстро пропало: мы сидели в полной, кромешной темноте и именно поэтому она становилась липкой, ужасающей, безбрежной. Как только тьма коснулась своими щупальцами моего сердца, я не выдержала и вскочила на ноги.
-Нет, Билли, так долго продолжаться не может. В конце концов, мы пленницы, а о пленниках должна быть какая-то забота! – запальчиво воскликнула я.
- Клэр, Клэри, - девушка вцепилась мне в руку холодными от ужаса пальцами. – Не нужно, не зови его, он – настоящее чудовище, одному богу известно, что он может сделать с нами! – шептала она, вынуждая и меня сидеть тише, не высовываться.
Но я больше не могла подчиняться обстоятельствам. Сколько это могло продолжаться? Почему мне нужно прогибаться под этот странный, жестокий мир? Неужели он не может ответить мне взаимностью и сделать мою жизнь чуть-чуть радостнее?
- Знаешь что, Билли, - я отвела ее руку от себя и пригнулась, шаря по полу в темноте. – Ты сиди и не дергайся, а вот я сидеть без дела не буду. Не могу больше.
Наконец нащупала рукой на холодном полу пластиковую полупустую бутылку со стаканчиком сверху. Жаль, что он тоже пластиковый, иначе получилась бы очень хорошая музыкальная увертюра!
Я начала стучать ею по прутьям клетки.
- Выпусти нас! Воды! Пожар! Умираю! – кричала в запале все, что проскальзывало в мозгу. Билли забилась в угол на кровати и безудержно молилась, шептала что-то, отчаявшись уговорить меня замолчать.
Неизвестность, темнота убивала меня. Я так долго погибала от этого у Стефана, хотя там-то как раз для девушки были созданы все условия проживания. А здесь…
- Приди и скажи нам все! Зачем мы тебе! – кричала, и чувствовала, как страх, темнота каким-то образом покидают мое бедное, исстрадавшееся сердце. Будто бы испаряются паром, как вода из чайника на огне.
Чтобы придать себе еще больше мужества, я начала призывать на помощь воображение. Остановившись на секунду, отхлебнула тепловатой противной воды, снова закрутила крышку.
- Прекрати, Клэр, пожалуйстаа – донеслось снова из угла.
- Нет, нет, Билли. Мы не должны сдаваться, - жарко заговорила я. – Мы выберемся отсюда, я тебе обещаю!
- Конечно выберешься, девочка моя, мой приз, - вдруг услышала я мужской голос практически рядом, по ту сторону решетки.
От страха я отпрянула вглубь клетки, и мы с Билли завизжали от ужаса. Бутылка упала и покатилась глухо куда-то.
Как он подкрался незаметно в этой ужасной темноте? Мы не слышали ни того, как хлопает дверь подвала, ни того, как скрипят ступени, когда по ним идет такая массивная фигура, как у этого мужчины.
Билли первая взяла себя в руки и ткнула меня пальцем в ногу, чтобы я перестала орать, как резаная. Я замолчала, дрожа, и поняла: он смеется. Его смех ударялся о стены нашей темницы и опадал на пол, как пыль. Он нарастал и становился громче и злее. Жутко и зловеще было находиться здесь, не зная и не ведая, что там, снаружи, чего хочет этого человек. И человек ли вообще?
- Ччто тебе нужно? – дрожащим голосом спросила я и прикусила себе язык: говорить уверенно никак не получалось, поджилки дрожали, руки тряслись.
Он замолчал, и я вдруг поняла каким-то шестым чувством, что он смотрит прямо на меня, держась за прутья клетки, и видит меня в этой темноте и оглядывает все мое тело: скользит по открытым в кроссовках щиколоткам, оглаживает бедра в бриджах, неизвестно кому принадлежавших, наслаждается видом торчащих от холода сосков сквозь белую майку.
Я сложила руки на груди, словно это могло спасти меня от его всевидящего развратного, похотливого взгляда и он усмехнулся. У меня мороз пошел по коже: значит, он действительно меня видит. Господи, это демон какой-то, а не человек.
- Мне нужен ребенок, - наконец сказал он глухо.
Тишина, последовавшая после этого признания, буквально оглушала. Я слышала, как в ушах стучит кровь, как бьется сердце: испуганно и асинхронно.
- Ззачем? – самообладание начало возвращаться ко мне. Он говорил с нами! Этот маньяк отвечал мне! Нужно было воспользоваться этим обстоятельством.
- Это не твое дело, - хмыкнул он и мне показалось, что мужчина перевел взгляд в сторону, и я будто выпала из этого страшного гипнотизирующего плена. Стало легче дышать, голова словно прочистилась от страха и этого неизвестного давления.
- У меня нет детей, - набравшись смелости, сказала я. Какое странное условие пленения! Кого и как он думает шантажировать этим?
Он ничего не ответил, но вдруг до моего слуха донесся тонкий звук, шелест и скрип.
- Выходи, - приказал голос из темноты.
