Это был Бэд! Это был тот человек, который держал меня в плену! Который испортил мой день рождения, праздник, который я так долго ждала!
— Отпусти! Пусти, чудовище! — вдруг рассвирепела я.
Мне стало противно за себя: от того, что я так бесстыдно принимала его ласки, которых мне было мало и мало, и хотелось еще; от того, что мое тело выгибалось под ним, и совершенно не ощущалось неправильности происходящего.
Я должна была его ненавидеть, бояться, избегать, а не млеть под властными пальцами тяжелой руки.
Он поднял на меня тяжелый, нечитаемый взгляд своих темных глаз. Облизнулся, и от этого порочного жеста стало еще хуже. Демонстративно втянул воздух, и крылья его точеного носа затрепетали.
— Отпусти меня, — медленно и тихо попросила я, боясь, что сейчас в таком состоянии он может сделать что-то плохое.
Но…он вдруг улыбнулся. Просто и довольно.
— Нет уж, принцесса, мы только начали играть, — от его низкого тембра во мне снова все завибрировало.
29
— Знаешь что, — разозлившись на себя от того, как взыграли во мне гормоны на его голос, резко сказала я. — Поищи себе для этого дела других дурочек.
Он поднял брови до линии роста волос.
— Каких других? — непонимающе протянул он, а потом вдруг его лицо просветлело. Он будто догадался об одной крохотной мысли, которая порхала в моей голове. И сказал довольно жёстко, вставая. — Принуждать я тебя ни к чему не буду, можешь не волноваться. А другие…Тот случай с твоей подружкой был ошибкой.
— Меня это не волнует, — насупилась я, притягивая одеяло к груди, чтобы прикрыться от его насмешливого взгляда.
Он же нагнулся и щелкнул меня по носу:
— Джинджер, во-первых, она сама предложила свои…хм…услуги. А во-вторых, если бы не она, то я бы не сдержался, и тебе бы в твой первый раз пришлось несладко. Подумай об этом! Ну а в-третьих, — тут он развернулся и направился к двери, сверкая своей голой задницей, нимало этого не смущаясь. — Трахая ее ротик, я мысленно представлял тебя. Сделать это было нетрудно, ведь твой язычок уже был в моем рту.
— Хам! — рассвирепев, пульнула в него подушкой, но она не успела до него долететь – Бэд уже спускался по лестнице, я слышала его шаги.
Ну и что мне теперь делать? Что думать? Как быть?
Я приложила холодные ладони к горячим щекам и задумалась. Вернее, попыталась подумать, здраво и рассудительно, но ничего не выходило. Перед глазами мелькали события этого утра, и я снова и снова видела как наяву, что Бэд ухмыляется порочной и сытой улыбкой, выныривая у меня между ног.
Однако бесконечно так продолжаться не могло, желудок уже напоминал о себе, и я с сожалением натянула брючки и рубашку, в которых меня привезли в этот дом.
Если честно, одеваться совсем не хотелось, мне снова желалось ощутить ту безбрежную свободу, которое мне вчера дало море во время нагого купания, однако щеголять в костюме Евы перед хищником было нельзя. Кто знает, когда в нем перемкнет его выдержка, и перевесит плотское желание. Которое, кстати, внутри себя я уже с ним разделяла…
— Садись завтракать, — он даже не обернулся, когда я тихо скользнула на первый этаж. Так и стоял у плиты, на которой шкворчало мясо. Работал лопаточкой он как заправский повар, или как очень голодный человек. Мышцы под кожей на огромной спине ходили ходуном, мощные лопатки двигались в такт с руками.
— Ты не собираешься…одеться? — я демонстративно выставила вперед ладонь, чтобы оградиться от зрелища совершенно обнаженного мужчины.
Он повернулся и хмыкнул.
Подмигнул.
Снова вернулся к своему делу, даже не думая рвануть за фартуком или полотенцем, чтобы прикрыть свое интимное место.
— На завтрак – мясо-медиум и фрукты, — дождавшись, когда я сяду за маленький стеклянный столик, он жестом фокусника поставил передо мной тарелку, в которую тут же начал выкладывать мясо.
Я скривилась.
Он тут же заметил мою реакцию.
— Не забывай! — вдруг довольно грозно сказал он, оказавшись сбоку. — Ты ешь, я отвечаю на вопросы.
Я вздохнула и подцепила непослушной рукой вилку.
Бэд сел напротив с тарелкой, в которой дымилась гора мяса. Наконец я смогла поднять на него глаза, потому что нижняя его половина спряталась под столом, и можно было не краснеть и украдкой не бросать туда взгляды, ощущая, что мои мысленные поползновения в ту сторону просчитываются им на лету.
— Я думала, тебя убили… — медленно сказала я, пережевывая пищу. — Те, другие волки. Их было очень, очень много.
Он ухмыльнулся, но не перестал есть. Только сейчас, при свете раннего утреннего солнца, когда между нами было все как в нормальной реальности – мы сидели за столом и могли спокойно говорить без посторонних глаз и ушей, - я рассмотрела, как он устал. Под глазами залегли тени, между бровей нахмурилась складка. Глаза немного отливали краснотой, на руках и груди виднелись порезы, царапины.
Он проследил за моим взглядом, дотронулся до большого синяка на плече возле ключицы.
— И не убьют, можешь не волноваться.
Я тоже нахмурилась.
— А может быть, это было бы к лучшему? — обращаясь скорее к себе, сказала шепотом.
Бэд притих, но через секунду-другую снова продолжил жевать.
— Я долго здесь пробуду?
— Пока я не буду уверен, что ты в безопасности.
— Тебе не кажется, что здесь я, как раз, нахожусь в большей опасности?
Он закончил с едой и отставил тарелку.
— На много –много миль здесь никого нет и не будет. Только несколько оборотней знают об этом месте, и они надежные партнеры, не расскажут никому. Мы здесь одни.
Бэд поиграл бровями. Я удивилась. Казалось, что, оказавшись здесь, вдали от всех, в этом доме, он стал немного…легче? Бесшабашнее?
— А если… — протянула я, но мужчина все решил за меня.
Он встал, снова заставив меня покраснеть от своей наготы, взял за руку и буквально поднял за собой.
— Пойдем купаться, — улыбнулся он.
— Но…у меня нет купальника, — попыталась отговориться от такой компании.
— А он тебе и не понадобится! — хихикнул Бэд и буквально потащил меня прочь из дома, под разгоряченное солнце, на мягкий песок, прямо к воде, которая переливалась яркими и сочными оттенками бирюзового, соленого и радостными оттенками.
— Предпочитаю купаться голышом.
30
Девчонка просто срывает крышу. Сносит все эмоции в сторону, оставляя одно-единственное желание. Желание настолько яркое, ярое, животное, что сопротивляться ему нет сил.
Все то время, когда она была в моем доме, я еще мог держать себя в руках, потому что над головой довлело нереальное количество дел, которые нужно было решать, держать руку на пульсе жизни стаи, разруливая проблемы, возникающие в последнее время по моей же вине…
