Пришлось еще раз брать с них обещание – чтоб никто и никому!
Так у меня начались занятия по вечерам, а у ребят – дополнительная физическая нагрузка. Подкатили к командиру – обозвали это мероприятие как «боевое самбо» и под ворчание старшины (…порвете, где потом достать можно будет…) получили разрешение.
Все равно развитие физкультурой лучше, чем мрачные размышления о текущей реальности. А то по вечерам ко мне стала заползать зеленющая тоска и грызла, напоминая о Красотуле, Лизке, о родителях, о работе… Так бы и «хлопнул» чего-нибудь крепкого, да нечего. И не следует.
Новый, 1942 год
На Новый год меня со скрипом, но все-таки отпустили. На целых четыре дня!
Добирался на попутках почти что сутки. За проезд расплачивался «Казбеком», предварительно купленным в лавке военторга нашего городка и заныканным про запас. Причем прятал от своих же – стрелков последнее время расплодилось… как в Шервудском лесу!
С Михеичем устроили бартер – контрабандный самогон плюс хорошее отношение обменял на тушенку, масло, сахар и небольшой кулечек риса. Картошки не было, моркови, лука и всего прочего тоже не наблюдалось. Столовский старшина знал, что с продуктами в тылу легкая напряженка, потому немножко (полчасика) поупирался и согласился, что ехать домой без продуктов – это не просто объедать своих родных, но и еще наносить урон обороноспособности страны путем ослабления тружеников тыла. Потом открыл секрет, что склад затем все равно расщедрится на новогодние праздники, а то пока ничего, кроме пшена, не выдают.
Из «моего» семейства меня встретила только сестренка, у которой начались каникулы. Все остальные были на работе. Несмотря на вечер тридцатого числа, Новым годом и не пахло. Совсем. То, что не было благоухания апельсинов-мандаринов и разных салатов, понять вполне возможно, но где же елка? Это непорядок! Надо решительно изживать зажравшуюся повседневность из нашего быта! У людей должен быть праздник, хотя бы один в году! Тем более в таком.
Первым делом с Ниночкой, которая аккуратно отложила томик Пушкина (задали внеклассное чтение на каникулы), отправились на рыночек и по магазинам. Вернее, почти сбегали. Ладно, признаю – это был не бег, но довольно быстрое перемещение шагом (в основном из-за моей неповоротливости). Водка, печенье, конфеты в разных обертках… Удалось даже приобрести немного колбасы. Сыр, творог и прочие буржуйские деликатесы отсутствовали как класс. Ну и ладно, ну и не очень-то и хотелось. Зато в булочной купили мятных пряников. Надо же, их, оказывается, уже производят! Только желающих было много, а пряников – мало. Поэтому в кульке из сероватой бумаги, который нам торжественно, как кубок нашей сборной по хоккею, вручила дородная тетушка в синем халате, натянутом поверх пальто, находилось всего двенадцать единиц означенной продукции.
Господи! Как же утомителен процесс добывания съестного и праздничного. В очереди постой, у кассы подожди, потом подожди, пока тебе отпустят «пробитое»… На рынке сходи за жизнь побеседуй, на явный развод не попадись… А еще дурацкая возня с карточками. Вот эти – только на крупу (хотя можно еще купить макароны), а вот на эти разрешается даже конфеты приобрести, несмотря на то что указан сахар. С карточками разбиралась Ниночка, как самый опытный коммерсант. Тем более что основные покупки делались из моего скромного денежного довольствия и суммы, оставленной нам «на праздничный стол».
Вот честно! Вот зарок даю! Следующий раз, когда с Красотулей и Лизкой будем к праздникам готовиться и «на стол» покупать, я даже не пискну! И скучную физиономию строить не буду! И брови домиком тоже не стану делать и вздыхать с надрывом, транспортируя пакеты и сумки от машины до холодильника!
Ко времени нашего триумфального возвращения с покупками (ага, из всех денег у меня остались две бумажки – одна с красноармейцем, а вторая с летчиком) вернулись старшие члены семейства.
Иван Прохорович одобрил мое решение по еловому вопросу. Но предложил заменить топор ножовкой и принять механика цеха в лесорубную артель в качестве подсобника. После ужина (как же вкусна картошечка, если недельку-другую пшенкой питаться!) мы отправились за добычей. Топать до места, где можно было бы браконьерствовать, пришлось около часа. По пути неспешно беседовали. Сашка прислал письмо. У него все хорошо, учится воевать. Правда, пока сумел научиться только носить форму и заправлять койки. Еще ходить в ногу и «стоять на тумбочке». Но уже рвется на фронт.
– …пусть лучше пока учится. А ты что скажешь?
– Конечно. Тут и другого мнения быть не может. Чтобы хорошо воевать, надо много чего знать и уметь, а чтобы хорошо воевать и потом домой вернуться – знать и уметь надо еще больше.
– Вот и я о том же…
Нравилось мне раньше ходить пешком на дальние расстояния. Но сейчас не в жилу. За месяц с лишним все мои «повреждения» вроде как затянулись, но все равно побаливало. Особенно когда в валенках по снегу долго шагаешь. На обратном пути я уже даже прихрамывать начал. На плече ехала добытая елочка. Красавица была высотой примерно с метр и не со слишком пышной кроной. Но устраивать конкурс красоты для елочек в ночном зимнем лесу не было никакого желания.
– …сам хотел пойти воевать, а меня не отпускают.
Надо, точно надо провести «политзанятие» по текущему вопросу. Только аккуратнее, чтобы не задеть и не обидеть. С уважением опять же требуется.
– А в какие войска пошел бы? В артиллерию или на флот?
– Да хоть в пехоту!
– Вот тут я в корне не согласен. Классного специалиста – механика цеха – направлять в пехоту, это все равно что из золота болт делать. И дорого, и держать не будет – слишком металл мягкий. Так что пехота в этом случае – это разбазаривание ценных кадров. Не пойдет.
– Ну не в пехоту, так еще куда-нибудь…
– Можно было бы в службу обеспечения танкового или артиллерийского полка. Еще можно было бы к нам, в авиационные механики. Можно на флот. Только и здесь существует загвоздочка.
– Это какая еще?
– Тебе же служить в армии не приходилось?
– Как же не приходилось? – Даже некоторая обида появилась в голосе. – Я же по комсомольской путевке в ЧОНе полгода взводным был!
{ЧОН – Части особого назначения – «коммунистические дружины», «военно-партийные отряды», создававшиеся при заводских партийных ячейках, районных, городских, уездных и губернских комитетах партии на основании постановления ЦК РКП(б) от 17 апреля 1919 года для оказания помощи органам Советской власти по борьбе с контрреволюцией, несения караульной службы у особо важных объектов и других задач. Изначально ЧОНы формировались из членов и кандидатов в члены партии, с августа 1919 года – также из лучших комсомольцев и беспартийных.}
– Это я помню. (На самом деле услышал в первый раз. А «батя»-то у нас крут!) Только согласись, взводный в ЧОНе и зампотылу или зампотех в РККА – это разный коленкор. Тебе по знаниям и возрасту положено средние и высшие командирские должности занимать, а звания и «шпал» у тебя нет. И для того чтобы руководить тыловым обеспечением или военной «механичкой», нужны командные войсковые навыки. Красноармейцем призвать не имеет смысла, а звание капитана или майора просто так никто не присвоит. И кроме того, кем тебя на фабрике заменят? Сам же говорил – одни пацаны да бабы остались.
