Мишка уже спрыгнул, и технари помогли ему снять парашют. Он осторожно подкрался с другой стороны.
– Командир!
– Убью заразу!
– Леша, только без рук!
– Тогда бить буду ногами! Тебе что, жить надоело?! – праведный гнев еще кипит в моем котелке, но усталость после вылета уже накатывает. Сейчас, если бы мы не устроили разборки, совсем мог вырубиться, то есть закемарить на полчасика (гиперкомпенсация повышенной нагрузки). – Я на вашу банду рапорт напишу!
– Да остынь же ты! Вот смотри, – протягивает мне листок.
«…на основании личных заявлений и протокола комсомольского собрания третьего звена второй эскадрильи от ** мая 1942 г. разрешаю совершить боевой вылет на самолете «Ил‑2» бортовой номер ноль-шесть в составе экипажа младшего лейтенанта Журавлева А. И. в качестве стрелка Салихову М. Ф., Горшневу А. В. и Петрову И. Н. с целью проведения испытаний разработанной ими задней огневой точки. Подпись – майор Храмов Ф. М. **.05.1942»
– Паразиты! Вы когда до «бати» успели добежать?
– Мы сразу после испытаний к нему обратились. А комсомольское собрание провели, пока «шестерочку» ремонтировали и огневую точку оборудовали.
– Мишка! Я тебя на запчасти разберу!
– Нэ нада, командира! Ты разберешь – Мусы не станет. Кто потом будет Мусу собирать? Ты же где лежит ключа – гайка крутить – не знаешь! Кто сможет потом самолету ремонтировать? Толик только пушка чистить – бомба вешать умеет.
– Сегодня-то вылет прошел спокойно, как по нотам в музыкальной школе. Но, погляди, все равно несколько дырок привезли! А если такая дырка в тебе будет?
– Так ведь не попали же!
– Убью к черту!
– Немцам, значит, меня убивать нельзя, а тебе – можно! Ну и где же логика? – Мишка уже перестал изображать Равшана и начал говорить нормальным голосом.
– Тебя прихлопнут, я что делать буду?
– То же, что и всегда – ругаться, что «мехи-техи» бездельники и не могут пневматику нормально затянуть и что вечно сальник втулки не держит масло.
– Хотя бы предупредили! «Черные души»! Темнилы!
– Ага, так бы ты и разрешил!
– И сейчас не разрешу!
– Вот же резолюция комполка.
– А где амуниция? Ты от осколков и пуль резолюцией прикрываться будешь? Не заметил, что по нам там не из рогаток стреляют и не горохом из трубочки пуляются!
– Смастерим. Ребята на кирасу уже заготовки сделали. Шлема пока нет. Мы у БАО каску возьмем.
– Парни, вы что творите? Понимаете хоть, что может быть? Мишка, ты же видел, что было! И это так, цветочки. Нас фрицы на этот раз просто проворонили. А если они подготовятся? Или еще «мессера» прицепятся?
– Командир, вот по совести скажи. Посмотри, у нас у каждого по два – по три пилота уже сменилось! После Войны домой придем – как людям в глаза смотреть будет. Чем докажем, что не возле кухни все время просидели. А потом, мы уже полгода воюем, а ни у кого даже медали нет.
– Вы на них посмотрите – герои, блин, выискались! За орденами решили полетать! У меня тоже, между прочим, на груди ничего нет.
– А кто будет за нашу «доработку» отвечать? Сам же любишь говорить: «Кто придумал, тот и «водит»! – Это Толик свои пять копеек вставил.
– И вообще, Леш, вы с Андреем стрелков нашли? Вот и ищите, а пока мы с тобой полетаем.
Как понимаете, я снова сдался. Что поделаешь – «слон редкий полосатый, характер мягкий, отзывчивый». Меня сейчас отходняк после вылета колотит, а тут эти два прохиндея песни поют про героические будни! Вон еще и Васятка тоже крутится неподалеку, вместо того чтобы Санькину машину готовить.
– Так, «черные души»! Слухай сюды мою команду! «Шестерочку» – обслужить. ФАБы – не вешать. Следующий вылет пока еще не запланирован. Мы на КП – писать рапорты. Кирасу и шлем – доделать. Без них даже близко к машине не пущу! Всё – исполнять!
О политико-воспитательной работе
– Журка, задержись, – остановил меня как-то Ковалев после ужина. Вот и прозвище успел заработать. В той реальности в школе было погоняло «Цапель», в армии окрестили «Цап-Царап», сократив затем до «Цап». А здесь как-то раз сказали: «Журка», так и приклеилось.
Чем это мы успели провиниться перед начальством? Засек, что звено «наркомовские» во фляжки слило? Имеем право. Лучше накопить и потом посидеть душевно с техниками, когда будет «небо закрыто».
Ребята немного пофлиртовали со столовскими барышнями и потянулись к нашим палаткам-полуземлянкам.
Я дождался Андрюху, и мы отвалили в сторонку.
– Будешь? – комэск протянул пачку «Беломора». Знает же, что не курю, но предложить – святое дело. А не так, что вроде вот я, как барин, тут дымить буду, а ты – нюхай и облизывайся.
– Меня сегодня комиссар полка за одно место поймал – не ведется у нас в эскадрилье партийно-политическая работа. Поставил Женьку Белоголовцева в пример. У них в первой и боевые листки выпускают, и собрания проводят.
– Так и мы тоже можем.
– Ну вот и займись. Короче, назначаю тебя комсоргом эскадрильи.
Классное предложение, от которого невозможно отказаться. Не! Я типа не согласный! Я еще побрыкаюсь.
– А вот фиг тебе. Не имеешь права – назначить, а точнее, избрать, может только общее собрание первичной организации. Устав вроде бы еще помню.
– Ну в кого ты такой умный… Завтра после ужина соберешь первичку комсомольцев эскадрильи и назначишь, а точнее, изберешь себя.
Нет, ну вы посмотрите на этого жучилу! Да не хочу я потом за ребятами бегать с билетами, взносами, поручениями, протоколами собраний! Оно мне на… в смысле, на сапог не упало! Попытаюсь открутиться.
– С чего это ты решил, что ребята согласятся именно меня выбрать?
– Да кто еще сам захочет со всем этим возиться?
– Ну, может, кого-нибудь другого, а? Мне-то за что?
– Займись! Пусть у тебя будет общественная нагрузка. А то как умничать и всякую лабуду травить – так ты завсегда первый.
– Из технарей кого-нибудь можно поставить. Опять же у Сереги авторитета больше.
– Колосов будет вторым ведущим, а у техсостава и так работы невпроворот.
– Так давай я буду третьим ведущим, а на комсорга кого-нибудь из «грачат» поставим.
– Ты садиться без «козлов» научись, «третий ведущий». Комиссар сказал, чтобы из комсостава был – для солидности.
– Блин, ну за что мне это?!
– Слушай, ты вообще дурак или прикидываешься? Тебе же карьеру предлагают по партийной линии. Заметь, это не я тебя выбрал, а комиссар полка.
– Ага, а говорил-то он тебе, наверное.
