Бумажных денег мы на начальнике местных гестаповцев тоже подняли, но это были в основном немецкие марки, шведские кроны и английские фунты стерлингов. Что в принципе неудивительно – Англия и Швеция рядом, и фунты и кроны у норвежцев встречаются повсеместно.
В Бергене в здании местного гестапо у Хайнца Хокенманна была, так сказать, официальная резиденция, а вот место его постоянного проживания считалось резиденцией неофициальной и постоянно охранялось десятком бывших легионеров добровольческого легиона СС «Норвегия». Как оказалось несколько позднее, эти норвежские легионеры были преданны Хокенманну до глубины своей продажной души – оставаться на родине после ухода немцев им не было никакого резона.
Сразу после прихода немцев они записались в местные полицаи и уничтожали подвернувшихся евреев и цыган, а чуть позже стали легионерами. Именно эти каратели в составе легиона с зимы сорок второго по весну сорок третьего находились на Ленинградском фронте, а судя по тому, что они в конце концов оказались в личной охране начальника айнзатцкомандо-4, на нашей земле эсэсовцы поучаствовали во всех карательных операциях, куда их смогли засунуть новые хозяева.
Собственно, не будь у меня в хороших приятелях Улофа Ларссона, его сына с пятаком близких друзей и двух его брательников, кстати говоря, мужиков с полностью отсутствующей головой, в Берген я бы даже не сунулся, но они у меня были.
Архив гауптштурмфюрера СС Альфреда Кристайллера подвернулся мне очень вовремя, и ребята не только подготовили наш отход, но и поучаствовали, собственно, в самом развлечении. По крайней мере, то, с какой скоростью они вырезали бодрствующую смену охраны, пока мы с «Кубиком» развлекали управляющего солидного загородного замка, говорило о немаленьком кровавом опыте «простых норвежских рыболовов».
К нашему всеобщему и глубочайшему сожалению, оберштурмбаннфюрера СС Хайнца Хокенманна дождаться нам так и не удалось. Куда делся этот крысеныш, мы тогда так и не узнали, но и до этого Хокенманн с завидной периодичностью пропадал на три-четыре дня. Вырезав охрану его поместья, мы загрузили приготовленные братьями Ларссонами грузовики сейфом гестаповца и собранными трофеями и сутки прождали бывшего хозяина всего этого разнообразия, но Хокенманн дома так и не появился.
Единственным утешением для братьев Ларссонов оказался архив оберштурмбаннфюрера и несколько мешков самых разнообразных бумаг на немецком, шведском и норвежском языках. Я бегло просмотрел пару бумажек на немецком, и это оказались доносы местных сексотов, а судя по довольному лицу старшего Ларссона, работы по уничтожению местных предателей этой немногочисленной группе норвежского Сопротивления привалило до самого конца войны.
Ну, а пятнадцать килограммов золота в слитках, датские, шведские и норвежские кроны и половина немецких марок пошли всей норвежской команде приятным бонусом – текущую информацию, бланки документов, свежие пропуска и форму легионеров норвежского эсэсовского корпуса пришлось перед операцией все же покупать. Да и «настоящие» документы сотрудников гестапо и Ваффен СС на нас с «Кубиком» и всю команду «Рубика» нам делали тоже не за красивые глаза.
Именно благодаря этому наш путь с норвежского военного аэродрома, находящегося недалеко от города Кристиансанна, до такого же аэродрома в пригороде Данцига, называвшегося в девичестве Гданьском, прошел не просто спокойно, но в первую очередь достаточно легко. Наши документы сотрудников гестапо города Берген не вызывали никаких сомнений, отпускные бумаги были выправлены на нас двоих, а командировочное предписание было составлено до Варшавы – якобы для доставки служебных документов.
Командировочные предписания мы, прибыв в столицу Польши, благополучно сменили на документы отпускников и спокойненько направили свои стопы в комендатуру. Необходимо было встать на учет и разместиться в ближайшей гостинице для офицеров, а подобную информацию лучше всего было получить именно в комендатуре – дежурный офицер плохого места не посоветует.
Шариться по незнакомому нам городу, так же как два года назад по Риге, было для нас небезопасно – предварительную разведку никто не производил, и нарваться в Варшаве можно было на кого угодно. От озлобленных польских мстителей до агентов гестапо, прилежно отслеживающих всех без исключения приезжих.
Из Варшавы непосредственно до места нашего назначения – городишка Бельск-Подляшский – у этих поляков такие забавные названия – мы должны были добраться уже самостоятельно. Нам необходимо было немного дальше, но тут нам банально повезло: в Варшаве в офицерском казино мы зацепились языками с чиновником высшего административного аппарата оберст-лейтенантом Генрихом Майером. Чиновничье его звание звучит как министериадбюродиректор, поэтому представился он именно оберст-лейтенантом – в офицерской среде, а особенно в подпитии, чиновники не особо в чести.
Оказавшийся страстным охотником подполковник с жаром поддержал нашу идею отправиться в имение польского аристократа и поохотиться на кого бог пошлет. Благо лесник, проживающий там всю свою сознательную жизнь, заодно присматривает за великолепным поместьем со своими обширными охотничьими угодьями. Ехать мы собрались наутро, и, договорившись, что подполковник заедет за нами в офицерскую гостиницу, мы распрощались.
Все бы ничего. Вроде и попутку до нужного места нашли с недоумком военным чиновником, но не оставляла меня мыслишка, что что-то идет не так, как должно, и я не ошибся – перед самым отелем мы обнаружили слежку.
Следили за нами достаточно грамотно, но я и не профессионал, способный обнаружить «топтунов» уголовной полиции или гестапо и легко оторваться от них. К тому же мы были чисты, как мелованный лист лучшего в мире ватмана. На учет в комендатуре встали, отметив отпускные документы. Заселились в рекомендованную гостиницу в двух кварталах от комендатуры. В казино совсем недалеко от гостиницы зашли исключительно профилактически – в любом захваченном немцами городе это единственное место, в котором до, после и вместо службы могут безопасно проводить свое время немецкие офицеры.
С учетом того, что к офицерам гестапо не любят самостоятельно обращаться все остальные военнослужащие, вечер мы провели практически в гордом одиночестве, раздавив на двоих бутылку неплохого французского коньяка под хорошую закуску. Причем пил в основном «Кубик», я в силу перенесенной в той своей жизни контузии к алкоголю абсолютно равнодушен. В принципе можно было бы попробовать чуть превысить, так сказать, норму, но я не уверен, что избиваемые мной немецкие офицеры смогут терпеть меня достаточно долго. В конце концов офицера гестапо с полностью уехавшим чердаком просто-напросто пристрелят не оценившие подобного внимания почитатели.
Но все это лирика. Анализируя свои действия, я никак не мог найти причины слежки. С Майером познакомился «Кубик», который чувствовал себя в казино как рыба в воде – больше играл, конечно же, сильно подвыпившего унтерштурмфюрера СС, но в казино в таком слегка расслабленном состоянии был каждый второй немецкий офицер, а все остальные в состоянии «полные дрова».
«Кубик» же и объяснил Майеру у стойки бара причину моего мрачного настроения. Старший лейтенант гестапо, то есть я, вроде в отпуске, а нажраться нельзя – жаль будет разгромленное казино. Как его потом восстанавливать? На жалованье ведь особо не разгуляешься.
