Матвей вздрогнул, подошел к бабке и решительно спросил:
– Вы знали Стефана Левандовского?
– Знала, конечно. Он твой отец, мальчик?
– Он мой прадед. Он умер прошлой осенью. Откуда вы его знаете?
– Да довелось работать вместе. Славный внук у Стефана. Выходит, он все-таки женился и даже завел детей. Молодец, правильно сделал. Не стоит хранить старые обиды.
– Какие обиды? – тут же спросил Матвей.
– Да кто его знает. Я уж и забыла.
– А вы знали вот этих женщин? – И Матвей достал черно-белую фотографию Ульяны и Орыси.
Бабка посмотрела на фото и тут же кивнула.
– Кто ж не знает этих гадин. Жили тут когда-то, народ пугали. Их все в селе боялись. Носили им каждый день еду и одежду – то яиц, то мяса, то ткани отрез. Времена были нелегкие, после войны еще хозяйство не восстановилось. Люди отказывали себе, лишь бы этим гадинам угодить.
– А где они жили? – спросил Матвей.
– Так не осталось их дома. Стефан, отец твой, все разворотил, все разрушил. Кирпичика на кирпичике не оставил от их дома и сараев, даже скотину всю убил и сжег. И никто ему не возражал, эти тварючки достали всех в селе тогда.
– А расскажите. – Матвей сел на лавку рядом со старой женщиной, я пристроилась рядом.
– Прыткий ты какой, ну да ладно. Тебе расскажу, потому что ты тоже ведьмак, как я погляжу. Нужная это профессия и страшная, мальчик, но от своего рода никуда не деться. Меня зовите Геней, я в этих местах с рождения живу. Работала в колхозе, еще при Хрущеве. Кукурузу сажали мы, пшеницу, рожь. И свиноферма у нас тут была. Свинок мы поставляли государству. Хороших, толстых свинок. И те бабы, Ульянка и Орыська, у нас работали. Они были сестрами, правда, двоюродными, да никакой разницы. И некрещеными были. Их отцы ударились в этот самый клятый коммунизм и не покрестили своих детей. Бабы они были ленивые, такие, что нормально ни клети свиные не выметут, ни корм вовремя не зададут. И вечно у них новорожденные поросята гибли, прямо по несколько штук всегда. Мы-то думали, это случайное совпадение, а на деле Ульяна с Орыськой приносили их в жертву какому-то духу, которого встретили в лесу. Я точно не знаю, что там было, но стали эти девки творить ужасы. И был у нас парень, тоже в колхозе работал, механиком. Романом его звали. Вот в этого Романа и влюбилась Ульянка. А у Романа уже была невеста, значит, хорошая такая девушка, из приличной семьи. Настя Цокаль, ее звали, кажись, уже и не вспомню.
Бабка погладила кошку, посмотрела на Матвея, после на меня, прищурилась и продолжила:
– Роман любил Настю, а Ульянка возьми и сделай приворот на парня. Набрала желтого чистотела, ромашек, мяты, бузины сухой и сухого колючего кустарника из леса, того самого, ядовитого. Принесла медный амулет из церкви Всех Святых и сделала приворот. Об этом все в селе стали догадываться, когда Роман бросил Настю и начал ходить за этой негодницей Ульянкой. Как теленок привязанный. Почернел, высох, а каждый вечер к ее дому идет-бредет. Уже Ульянка и о свадьбе стала тарахтеть на все село, мол, жених у меня есть, скоро заявление подадим в сельсовет. Только Роман на ней не женился.
Бабка Геня замолчала и покачала головой. Кошка ее фыркнула и сбежала под лавку.
– И что? – спросил Матвей.
– Удавился Роман, вот что. Почему это случилось, никто понять не смог. Но предпочел удавку парень женитьбе на ведьме. С той поры Ульянка и стала лютовать. В тот год передохла половина свиней в колхозе. Коровы перестали давать молоко. По ночам дул ледяной ветер и стучал ставнями. Пчелы не летали, урожая не было. И ночью никто не смел за ворота выйти. Вот люди и пошли носить ведьмачкам приношения. Еду, одежду, деньги. Денег у людей мало было, но молоко и сметану, творог и мед – все тащили этим двум тварюкам. Пока не появился твой отец, мальчик.
Бабка Геня упорно называла старого Стефана отцом Матвея, но мы понимали, что она уже слишком старая, чтобы четко соображать.
– Как мой дед победил этих ведьм? – спросил Матвей.
– Эти гадины умели летать, мальчик. Их не так просто было взять. Они превращались в жутких тварей и убивали. Но и твой дед был не прост. Он тоже превращался. Он был сильным ведьмаком.
– В кого? – не понял Матвей.
– Этого я не знаю. Я не видела поединка, но люди, которые видели, долго не прожили. И они были в ужасе и говорили… Они говорили о чугайстере. – Последнее слово бабка проговорила шепотом и быстро перекрестилась. – Ужас тогда был, вот что люди говорили. Те, кто видел поединок, пожилые которые, они умерли через год. Сердце не выдержало. А остальные лет десять еще пожили, но тоже быстро слегли в могилу.
– Чугайстер? – не понял Матвей. – Что это такое?
– Не знаю, мальчик.
– И ничего не осталось от тех ведьм? Хоть какая-то вещь?
Кошка снова забралась к бабке на колени, мяукнула и посмотрела на Матвея, вытянув уши и хвост. Глаза – желтые, наглые.
– Сходи на кладбище, сынок Стефана. Сходи на сельское кладбище и посмотри. Могилки их родственников там есть. Может, что-то и найдешь, что принадлежало тем двоим. Но бойся, они и после смерти могут быть сильны. Твой отец Стефан так говорил.
– Ладно, а в какой стороне тут кладбище?
3
Кладбище – конечно, старинное, с потрескавшимися обелисками и громадными каменными крестами, – находилось почти в лесу. Там было тихо, и заходящее солнце ярко освещало кованые черные решетки и витые ножки скамеек.
Семейный участок Заболоцких – именно такая фамилия была у двоюродных сестер – находился за черной оградой, могила к могиле. Вокруг в деревянных кадках росли маленькие вечнозеленые кустики, стояла сбоку небольшая скамья. Видно было, что за могилами ухаживают.
Конечно, Ульяну и Орысю не тут похоронили, прадед Матвея спрятал их тела в лесу недалеко от своей хижины. Но остальные члены семьи лежали на этом семейном кладбище. Бабка Геня пояснила нам, что из этого проклятого рода не осталось никого.
– Все Заболоцкие умерли, все до единого. За могилами ухаживают какие-то дальние родственники, но это уже не Заболоцкие будут, это другая ветвь. И богатые, видимо, родственники, хорошо так смотрят за могилками.
Мы обошли каждую могилу и прочитали имена. Отец Ульяны, Назар. Отец Орыси, Иван. Мать Назара и Ивана – Татьяна Заболоцкая, их отец – Заболоцкий Петр. Еще дальше совсем ветхие могилки – отец Петра, Заболоцкий Дмитро, и мать Заболоцкая Надежда, в девичестве Совинская.
– Фамилия, как у нашей Соломии, – фыркнула я.
– Потому что она родственница Соломии, она тоже из Вартовых, эта Надежда Совинская. Вот откуда Ульянка и Орыська узнали секрет силы. У них бабка происходила из кланов Варты. Родня до сих пор смотрит за могилами, – пояснил Матвей. – Теперь у нас появилась ниточка.
– Ты думаешь, что Соломия Совинская – ведьма? – ужаснулась я.
