– Кому нужно это суши? Мирослава, это ресторан. Хороший ресторан, в который не ходит кто попало.
– Значит, это…
– Свидание. Можно так назвать. Я побоялся, что, если напишу тебе и спрошу, пойдешь ли ты со мной на свидание, ты после длительных размышлений, чего доброго, еще откажешь. Потому решил брать наскоком. Ты не сердишься?
Спрашивая это, Марьян улыбался, нагло и весело, как обычно.
– Знаешь, а я боялась, что это Григорий Луша исполняет мои желания. Ну то есть пишет в Желанной. И я так счастлива, что это не он.
– А если бы это был он, что бы делала?
– Ничего. Мы с Матвеем сбежали бы с выпускного и, возможно, рассказали бы все тебе.
– Сильно я сомневаюсь, что вы бы мне все рассказали. Вы же невероятно самостоятельные, гены предков так и прут из всех ваших решений.
– А ты хорошо знаешь мою бабушку?
– Мой отец хорошо знал твоего отца.
– Мать считает моего отца бандитом.
– Она ходила к ведьме и делала приворот. В законодательстве нет статьи за приворот, но кланы Варты за такие вещи карают жестоко. Это считается преступлением, так что еще неизвестно, кто из твоих родителей бо́льший бандит.
Мы подъехали к гостинице на главной площади. Это был «Парижский сад» – довольно известная и дорогая гостиница, где останавливались преимущественно иностранцы. Кованые ворота, небольшой фонтанчик внутри, чистый двор, клумбы с цветами.
«Парижский сад» располагался недалеко от трассы, ведущей на Львов. Чуть дальше, на пригорке стояла старинная статуя Девы Марии, у подножия которой всегда лежали свежие цветы.
– Этот отель принадлежит… – начал было Марьян.
– Знаю. Моей бабушке.
– А значит, со временем он станет твоим. Как и еще два отеля в Старом городе. Гостиничный бизнес приносит хороший доход, чтобы ты знала.
– Буду знать.
– Пойдем. Я заранее заказал столик.
Ресторан встретил нас прохладой и тишиной. Играла медленная музыка, но звуки терялись под высокими сводами зала. Обстановка была выдержана в духе средневековой Европы – все дорого и очень стильно.
Мы сели за столик, официант принес папку с меню, и я уставилась на список малознакомых блюд.
– Выбирай. Если что, я тебе подскажу.
Есть мне особо не хотелось после торжественного праздника накануне, но из вежливости пришлось ткнуть пальцем в десерт и мороженое.
– Скромно, – заметил Марьян. – Ты этим наешься?
– Я не голодна. Ты расскажешь мне о моем отце?
– Мы поговорим об этом, и даже, может быть, сегодня. Но не сейчас. Лучше расскажи, как сдала экзамены. Готовы уже документы к поступлению? Помнится, ты собиралась в мед.
– Я по-прежнему туда собираюсь. Все сдано, все отлично. Думаю, что есть шансы пробиться на бюджет. Но посмотрим.
– А если все-таки платное?
– Буду работать. И тут, в кафе, и еще найду подработку. Выкручусь.
– Думаю, что выкручиваться не придется. Пани Святослава все оплатит. Она обеспечит тебе образование, ведь ты ее внучка. И вообще я думаю, что тебе надо перебираться к ней. Если ты, конечно, не обосновалась у Матвея насовсем.
– Я уеду жить в Старый город. Не хочу видеть мать.
– Тоже вариант.
– А ты всегда тут живешь?
– Я снимал в Старом городе квартиру, но потом решил, что это напрасная трата денег, вполне можно ездить на работу в областную больницу из нашего городка. Отец подвозит на машине по утрам, он ведь тоже в Старом городе работает. А дальше я уже добираюсь на маршрутке.
Разговаривать с Марьяном было невероятно легко. О работе, об учебе, о Старом городе. Немного о моей сестре Снежанке – кем она хочет стать и какие у нее планы на дальнейшую жизнь.
Мне нравилось вот так сидеть за уединенным столиком напротив Марьяна, слушать его низкий голос, есть мороженое и смотреть на цветущие розы и тюльпаны за окном. Мне нравилась еле слышная музыка и прохлада ресторана, нравилось то, как полуденное солнце постепенно становится бледным и размытым и как медленно тянутся облака, отбрасывая на землю легкие тени. Все в этом ресторане навевало покой. Никакой суеты, никакой суматохи. Никаких переживаний.
После ресторана мы решили немного пройтись, и Марьян взял меня за руку. Я не забрала ладонь. Стало и хорошо, и неловко.
– Извини за ногу моей сестры, – тихо проговорила я, чувствуя, как начинает внутри ворочаться совесть. – Я тогда была очень зла.
– Извинил. Желанная у тебя сейчас? – очень тихо спросил Марьян.
– У Матвея.
– Хорошо бы ее спрятать получше, чтобы никто больше не нашел. Или вообще уничтожить.
– Думаю, что мы с Матвеем так и сделаем.
– Это будет просто отлично.
– Много тебе пришлось исполнять желаний?
– Только твои. Повезло, дед Стефан хорошо ее спрятал. А вот моему деду довелось попотеть с этими желаниями.
– Матвей говорит, что это проклятие вашей семьи.
– Так и есть. Кланы Варты всегда несут на себе проклятие, это плата за много денег и много власти.
Под сенью двух кленов стояли деревянные качели – темные, широкие, с железными цепочками и широкими основными опорами. Они словно звали к себе, и мы не прошли мимо. Устроились на них, я скинула кеды и оттолкнулась ногой. С Марьяном мне было легко, как, впрочем, и с Матвеем. Я не сравнивала их, потому что и так было ясно, что Марьян Вивчар был для меня особенным.
Особенно близким и особенно дорогим.
– Знаешь, – сказал вдруг Марьян, – ты понравилась мне сразу, как только я тебя в первый раз увидел. Такую черную и злую, с палкой в руке. Ты держалась очень независимо, словно хотела сказать, что сама можешь за себя постоять и помощь Матвея тебе вовсе не нужна. А после появилась первая запись в Желанной, и я понял, что вы делали в хижине старого Стефана. Древний артефакт заработал, и мне это было даже интересно.
– До момента со Снежанкой, – хмуро подсказала я.
– Да, это был гадостный момент. Мне было очень жаль твою сестру.
– Мне ее тоже было очень жаль.
– Надо защитить ее. Никто сейчас не в безопасности.
– Уже давно пора было найти ведьму!
– Да, если бы ее не покрывал Григорий Луша, Жнец клана.
– Почему его называют Жнецом? Откуда такое название?
– Это очень старое название. Раньше оно имело другое значение, библейское, Жнец был вроде ангела смерти, собирающего жатву среди нечестивых.
– А Совет? Разве он не видит, что Луша покрывает ведьму?
– Совет состоит из родственников Луши, – усмехнулся Марьян. – Их больше, чем нас, с тех пор, как не стало Стефана и Любомира. Их голоса всегда создавали баланс в Совете.
