Оставшись один, Алексей Воронин придвинул к себе ветхий полицейский протокол, датированный 1866 годом. Пожелтевшие страницы были такие хрупкие, что едва не крошились в руках, поэтому Алексей перелистывал их очень осторожно, стараясь даже дышать в сторону. Просмотрев всю подшивку, заполненную мелким почерком, он вернулся к началу и начал читать.
Протокол допроса задержанной Р. А. Рязанцевой, произведенного в участке города Нового Ингершама 1 июня 1866 года судебным приставом В. И. Ястржембским.
ПРИСТАВ: Имя свое назовите.
РЯЗАНЦЕВА: А то ты не знаешь, касатик!
ПРИСТАВ: Порядок таков. И никаких касатиков мне тут! Мы с тобой шутки шутить не намерены.
РЯЗАНЦЕВА: Скажите, какой серьезный. Да еще мамка твоя ко мне бегала, когда тебя и в помине не было.
ПРИСТАВ: Имя, я сказал!
РЯЗАНЦЕВА: Да ладно, не серчай, пристав. Руфина Рязанцева. По отцу – Афанасьевна. Почто задержали меня?
ПРИСТАВ: Вопросы здесь я задаю! Мать погибшей девицы Тимирязевой показала, что дочь ее к тебе пошла, а домой потом не вернулась. Растерзанное тело нашли в лесу недалеко от побережья. 18 июля дело было. Припоминаешь?
РЯЗАНЦЕВА: Так не она первая, не она последняя. Я здесь при чем? Ко мне многие ходят. Говорю же, еще мамаша твоя в молодости хаживала.
ПРИСТАВ: Это к делу не относится! Была у тебя погибшая в тот день или нет?
РЯЗАНЦЕВА: Была. Как и другие, поворожить хотела. Ушла уже в сумерках. Больше я ее не видела и к смерти ее непричастна.
ПРИСТАВ: А если обыск в твоем доме проведем? Если найдем что из вещей погибшей?
РЯЗАНЦЕВА: На что это ты намекаешь, касатик?
ПРИСТАВ: Мать показала, что ожерелье дочери похищено. На теле его не обнаружено.
РЯЗАНЦЕВА: И не похищено вовсе. Она мне его за работу дала.
ПРИСТАВ: Так, значит, у тебя оно?
РЯЗАНЦЕВА: Это плата, говорю же вам. Бесплатно я не работаю.
ПРИСТАВ: Подозрительная ты старуха, Руфина. Кто-то еще из погибших бывал у тебя?
РЯЗАНЦЕВА: А если и бывали, то что? Гибли-то девки молодые да дети малые. Девок ко мне много ходит, каждая со своими делами и неурядицами. Кто деньгами расплачивается, а кто – фамильными драгоценностями. Но в чем тут моя вина, если дикие звери людей губят?
ПРИСТАВ: Да у нас тут диких зверей отродясь не водилось.
РЯЗАНЦЕВА: А кто ж тогда? Кто-то же людей разорвал! А я старая и больная женщина, меня обидеть всякий может. Наговорят невесть что!
ПРИСТАВ: Ну будет уже дурочкой прикидываться. В городе все знают, на что ты способна. Девица Аршакуни к тебе приходила? Не ври только. Свидетели есть.
РЯЗАНЦЕВА: Приходила! И что?
ПРИСТАВ: Исчезла без следа вскоре после этого. А поместье сгорело, почти все обитатели его погибли. Кто погорел, другие в дыму задохнулись. Барышню так и не нашли. Скажешь, не странно?
РЯЗАНЦЕВА: Спятила ваша барышня, вот что. Подпалила ночью родной дом и сбежала. Я в том не виноватая.
ПРИСТАВ: Сбежала или мертва?
РЯЗАНЦЕВА: Живехонька, скрывается только от людей. Отец свадьбе ее препятствовал с Федькой Апраксиным, вот она и спятила от горя.
ПРИСТАВ: Апраксин… Это капитан «Арканума»?
РЯЗАНЦЕВА: Он, родимый.
ПРИСТАВ: Видели его тут недавно на берегу. Вернулся тайно ото всех, а вскоре убийства начались. Совпадение? По глазам вижу, что знаешь что-то об этом.
РЯЗАНЦЕВА: Ишь, чего! Может, и тебе в ведуны податься, касатик?
ПРИСТАВ: Ты мне зубы не заговаривай, ведьма. Говори толком, что тебе известно. А иначе все убийства на тебя перепишем.
РЯЗАНЦЕВА: А мне-то в них какой прок?
ПРИСТАВ: Мало ли что тебе нужно для твоих темных ритуалов. Все в городе знают, что ты ведьма. А ведьмы испокон веков честным людям пакостят!
РЯЗАНЦЕВА: Скажешь тоже! Люди ко мне не за злом, а за помощью ходят.
ПРИСТАВ: Ты от разговора не увиливай. Кровь, волосы человеческие… Что для колдовства своего используешь?
РЯЗАНЦЕВА: Неужто ты, пристав, и правда веришь во все это?
ПРИСТАВ: Какая тебе разница, во что я верю? Главное, что ты сама в это веришь. А значит, запросто могла девиц и детей убивать! Так будешь говорить, старая, или приказать тебя кнутом сечь? У нас такие умельцы имеются, костей потом не соберешь.
РЯЗАНЦЕВА: Не трогала я никого! А коль расскажу, так все равно не поверишь.
ПРИСТАВ: А ты попробуй. Вдруг поверю?
РЯЗАНЦЕВА: Видела я кое-что. Во снах своих, в видениях. Бывает у меня такое, то будущее предвижу, то в прошлое заглянуть могу. И первые видения еще с месяц назад начались.
ПРИСТАВ: И что же ты увидела?
РЯЗАНЦЕВА: Это Федька Апраксин во всем виноват. Не сам, конечно, заставили его. С него и началось все. Не знаю, как еще объяснить…
ПРИСТАВ: Значит, он и правда вернулся?
РЯЗАНЦЕВА: Вернулся, супостат, да не один. С ним еще и другие пришли. Хищники… Из-за моря-океана. И Федька теперь один из них. Оттого и девица Аршакуни умом тронулась – видела кое-что, чего обычному человеку видеть не положено.
ПРИСТАВ: Да что ты несешь, ведьма? Не понимаю твоего бреда!
РЯЗАНЦЕВА: Так вы сами просили!
ПРИСТАВ: Говори толком, что за хищники? Откуда взялись? Сколько их и где скрываются?
РЯЗАНЦЕВА: А вот этого не ведаю. Только они – не простые звери. Разумные. И поклоняются могущественной Темной богине. Древнее это божество из старых времен… Великой властью обладает… Видела я ее во снах своих. Зовет… Призывает…
ПРИСТАВ: Кого призывает-то?
РЯЗАНЦЕВА: А таких, как я, кто тоже силой обладает.
ПРИСТАВ: Окончательно рехнулась, старая. А хочешь мою версию знать? Это ты людей убиваешь. Не своими руками, конечно, но пособляешь кому-то! Ради денег и драгоценностей либо по какой другой причине. У тебя в доме, говорят, с избытком всякой мерзости – кости человеческие, тряпичные куклы, волосами набитые, горшки с разными смрадными зельями. Также книги запретные хранишь, которые давно сжечь надобно. Ну да ничего, мы у тебя обыск проведем, и ежели найдем что-то, что жертвам принадлежало, – конец тебе, старая!
РЯЗАНЦЕВА: Нет! Я правду говорю. Что знаю, все тебе рассказала!
ПРИСТАВ: Ага, бредни свои старушечьи. Довольно, допрос окончен. Запереть ее в карцере, а завтра с утра провести в доме обыск…
