– Они возьмут тебя с собой?
– Разумеется. Без меня им не обойтись. Но, поверь, мне противно то, что они замышляют.
– И что же они задумали? С кем мы имеем дело?
Дайомедес внимательно посмотрел мне в глаза.
– Пойдем, я покажу тебе кое-что, – неожиданно сказал он.
По узкой тропе мы спустились с одной скалы и поднялись на другую, путь наш шел мимо разрушенного города.
Вскоре я понял, что Дайомедес ведет меня к огромной черной пирамиде.
– Это древний храм, – сказал он, когда мы вошли внутрь. – Старинное святилище, которое использовали еще наши предки. Но теперь и оно захвачено горгонидами. Здесь они хранят свои сокровища и поклоняются своим темным прародителям.
Сумрачные помещения освещали факелы, закрепленные на стенах. Дайомедес взял один из них и повел меня вглубь пирамиды.
Вскоре мы очутились в огромном зале, стены которого покрывали многочисленные фрески. В центре я увидел жуткий алтарь, заваленный человеческими костями. Над ним возвышалась статуя, изображающая женщину, вместо волос у которой извивались змеи с оскаленными пастями.
В зале горели многочисленные жаровни. Статуя странно мерцала в свете их пламени, отражаясь на гладкой поверхности своего алтаря. Приблизившись, я увидел, что тело каменной женщины покрывает чешуя, похожая на змеиную. На ее шее блестело массивное золотое ожерелье, на запястьях и щиколотках сверкали браслеты, усыпанные драгоценными камнями. Я читал мифы Древней Греции и мгновенно понял, кого вижу перед собой.
– Горгона, – потрясенно выдохнул я, и Дайомедес молча кивнул.
– Они поклоняются Горгоне?
– И приносят ей кровавые жертвы. Их было три сестры, три чудовища, чей взгляд обращал в камень каждого, кто осмеливался на них посмотреть. Одна из сестер погибла от руки великого героя древности, но две другие уцелели, – тихо произнес Дайомедес, – чтобы сеять смерть, разрушения и несчастья. Проходят тысячелетия, меняются времена, но древние чудовища по-прежнему живы. Они хорошо научились скрываться и приспосабливаться к новой реальности, продолжая творить свои ужасные злодеяния. И наша Темная богиня – одна из трех сестер.
Я в ужасе уставился на Дайомедеса, а он продолжал:
– Поэтому я и привел тебя сюда. Терять мне уже нечего, но ты должен знать, чтобы передать это своим людям. Горгониды не должны появиться на большой земле. Они не должны ступить на ваш берег, иначе весь мир будет обречен. Они сотворят с ним то же, что сделали с нашим островом, и никто не сумеет их остановить. Можешь не доверять мне. Кто я такой для тебя… Но все же прислушайся к моим словам, капитан. Клянусь тебе, что я не лгу и не расскажу Темной богине о нашем разговоре.
Признаться, такая мысль меня посетила. Что, если он передаст все своей хозяйке? Но что-то в его словах, в его взгляде меня убедило. Я верил ему.
– Что, если мы уничтожим их во время плавания? – тихо спросил я. – Всех. И тогда ты получишь свободу.
– Я мечтаю об этом много лет, – вздохнул Дайомедес. – Но не все так просто. Они очень хитры. И Темная богиня обязательно примет меры предосторожности.
– Но какие именно?
– Очень скоро мы это узнаем.
Мы вышли из древнего храма и вернулись на побережье. Подданные Темной богини уже начали выносить из черной пирамиды ящики, набитые драгоценностями.
Дайомедес сказал, что обскурум хранился в храме, в особом тайнике под церемониальным залом, вместе с другими артефактами, некогда принадлежавшими его народу. Вход в тайное хранилище располагался под алтарем Горгоны. Мне не удалось увидеть этот хрустальный куб – видимо, его вынесли в одном из сундуков, которые опустили затем в трюм корабля.
– Почему же ты не последовал примеру соплеменников и не сбежал отсюда с помощью обскурума? – спросил я.
– Обскурум легко откроет окно. Но для того, чтобы открыть дверь, нужны особые познания, которыми я не владею, – грустно ответил мой собеседник.
Погрузка продолжалась почти целый день, а вулкан постепенно пробуждался. Все время, что горгониды и наши матросы сновали на шлюпках туда и обратно, он рокотал и гремел, выбрасывая из жерла яркие огненные языки.
Извержение началось незадолго до рассвета.
Даже мы, никогда в жизни не видевшие действующих вулканов, поняли, что на этот раз все закончится очень плохо. Небо над островом окрасилось в ярко-красный цвет с желтыми сполохами, на головы посыпались хлопья пепла и песок. То и дело раздавался жуткий грохот, в воздухе висел тяжелый запах серы и плавящегося камня. Море вокруг закипело, с его поверхности поднимался густой туман.
Земля дрожала под ногами, гигантские статуи начали покрываться трещинами. Часть их уже обрушилась в море вместе со скалами, на которых они стояли. С неба уже летели камни и брызги раскаленной лавы.
Мы погрузились на корабль вместе с горгонидами и их рабами и с ужасом наблюдали за происходящим, пока «Арканум» отходил от берега.
Потоки лавы стекали по черным скалам прямо в море, вода бурлила все сильнее, вверх поднимались целые облака удушливого пара. Огромные трещины расползались на поверхности скал. Чем дальше мы отходили от гибнущего острова, тем легче нам становилось дышать.
Вскоре он весь окутался густыми клубами черного дыма, в котором мелькали редкие огненные вспышки. Огненный дождь падал с небес, и капли с шипением взрывались, коснувшись поверхности воды.
Чудовищный грохот был слышен на много верст вокруг, знаменуя собой гибель острова горгонидов. Весь он ушел под воду, окутанный клубами черного дыма и сполохами огня…
Глава сорок вторая
Клеймо на всю жизнь
Светка догадалась пойти к себе домой, и Лера была благодарна ей за чуткость. Предстоящий разговор касался только семьи Журавлевых, и посторонние были лишними.
Мать заканчивала готовить ужин, когда Максим, первым шагнув на кухню, выпалил все, что было у него на душе. Выслушав его, Вера Максимовна опустила голову и тихо заплакала, и у Леры тоже потекли слезы. Максим внешне сохранял спокойствие, но Лера видела, как предательски тряслась у него нижняя губа, когда он пытался что-то сказать.
Вера Максимовна, всхлипнув, попросила их сесть за стол. Они молча опустились на стулья.
– Откуда вы обо всем узнали? – спросила она.
– Нашлись добрые люди, которые все нам выболтали, – ответил парень.
– Господи.
Женщина, которую они всю жизнь считали своей матерью, закрыла лицо ладонями.
