— Но там никого нет. Пустые стены и репортеры под окнами! А что после обыска творится, даже не представляю!
— Это не важно.
В какой-то момент мы оказались в шаге друг от друга и он снова сжимает мои плечи, отчаянно пытаясь убедить отказаться от бредовой на его взгляд идеи, задействовав при этом всю свою мощную энергетику. Но и я не сдаюсь, не на того напал, демон.
— Пожалуйста, не лишай меня опоры под ногами. Прежде чем двигаться дальше, я должна в себе разобраться. Понять, кто я и чего хочу. Сереж, на больную голову не выйдет здоровых отношений, — выдохнул глубоко, сжал напряженные губы, отвернулся, но не отпускает. — Что-то сломалось во мне, что-то умерло, а что-то родилось, но еще не выросло. Неужели не видишь, что я уже не та папина дочка, что ты встретил на Маэ?
— Вижу… — улыбается уголками губ, а глаза грустные-грустные, — только ты еще больше мне такой нравишься… Ну, как ты там будешь совсем одна?
— Справлюсь, взрослая уже. И звонить буду. Только телефон верни.
Молча достал из кармана мой смартфон, который, оказывается, все это время был при нем, только безнадежно разряжен.
— Не отвечаешь на звонок, сразу приезжаю. Ясно?
— Договорились.
— И охрану тебе пришлю, — насупилась, как представила всюду двух амбалов за своей спиной. Но Сергей быстро меня переубедил, — Нельзя забывать, Аркадий еще в розыске. Да и репортеры не лучше преступников. И домработницу. Проверенную!
Снова диктует условия, строит из себя сурового начальника, только я смеюсь и уже просовываю ладошки под его пиджак, чтоб погладить по спине этого с виду свирепого и такого пушистого на деле хищника. Сразу же обнимает в ответ, зарываясь носом в мою макушку.
В родительском доме нас уже встречает телохранитель Василий, совсем не шкафоподобный, а вполне себе милый с виду парень спортивного телосложения, и та самая, проверенная домработница — Нина Ивановна.
Не знаю, как он успел все это так быстро организовать, только моя комната была уже почти готова к заселению. В то время, как в остальном доме творился откровенный хаос. Те, кто проводил обыск, явно не заботились о сохранности «наворованного» имущества. Здесь вам и битый китайский фарфор, который бережно хранился еще со времен прабабушки, и папины коллекционные пластинки.
В них то что искали, Господи?! Или думали, они у нас из платины?
Сергей с ужасом пробежался взглядом по гостиной, заглянул в другие комнаты.
— Арин, может, всё-таки по плану А? — выходит, у него был и Б, или даже В.
— Нет, Сереж, все нормально, я остаюсь.
Его снова отвлек звонок, и он уже собирался уходить, но вернулся, набегу выуживая из своей рабочей сумки зарядку от телефона и банковскую карту.
— Код девятнадцать сорок пять.
— Год победы? Ясно. И долго собираешься меня содержать?
Мой прямой вопрос ничуть не смутил его. Напротив, он только приблизился ко мне, коснувшись губами виска, и промурчал в ухо:
— Надеюсь, что всю жизнь.
Ага, надейся.
Он уже скрылся за дверью со своей довольной улыбкой, а я так и осталась стоять, не зная, куда ступить, чтоб ничего не доломать еще больше, какой-то частью мозга при этом продолжая размышлять над его словами.
Когда я поднялась в свою комнату и поставила телефон на зарядку, Нина Иванна уже принялась разбирать мои вещи.
— Ариночка, а это куда? — протягивает мне с виду тщательно упакованную картину, которой прежде в моих вещах не было. Пожимаю плечами. — Не признаете? Странно, Сергей Владимирович передал вместе с остальными вещами.
Забираю из ее рук, а на обратной стороне надпись: «Птичка, помнишь, я привез тебе сюрприз из поездки в Эмираты. Так вот это он и есть! Не мог позволить, чтоб на такую красоту пялился кто-то еще».
— Надо же, привет от Артема долетел, — улыбаюсь сама себе, распаковывая подарок, но уже через минуту теряю дар речи.
— Арина, с вами все хорошо? Присядем? Воды? Может, скорую вызвать?
Похоже, я онемела и застыла посреди комнаты, разглядывая полотно. Это был мой портрет на фоне океана, словно я выглядываю из его глубины. Такой, как меня рисовала мама. В том, что это ее работа, ее манера накладывать мазки, не было никаких сомнений. Только я никогда не видела этой картины прежде. На другой стороне полотна едва заметно она всегда ставила дату и подпись. На этой подписи нет, но есть дата. Написана чуть больше года назад! Теперь у меня есть доказательства — моя мама жива!
Юрий
Побочные эффекты любви.
В городе-герое Москва прекрасная погода! Плюс двенадцать градусов, — вещал слишком бодро и патриотично для шести утра голос молоденькой стюардессы, учитывая, что там, откуда мы летим было больше двадцати пяти даже ночью, а у меня из одежды только пара футболок да джинсы, что и так на мне. — Наш полет подходит к концу, просим оставаться на местах до полной остановки двигателей.
Все небо затянули серые тучи, одна темнее другой. Где-то там над облаками так и осталось сиять приветливое утреннее солнце, но здесь, похоже, мы увидим его не скоро. Когда, закинув на плечо рюкзак, я выходил из дверей аэропорта, как по заказу ливанул ледяной дождь.
— Вот, я и вернулся, родина-мать. Только, что ж ты у нас такая суровая?! — не найдя обещанного автомобиля поблизости, поежился от пронизывающего ветра, смешанного с водой, и, набравшись решительности, вынырнул из-под козырька.
Пока добрался до машины на стоянке, в которой мирно дрых водитель, на мне уже не осталось ни одного сухого места. А пока стучал в окно, Женек продрал глаза и пытался вспомнить, где он и кто этот скукоженный мужик, что вот-вот разобьет ему стекло, у меня уже начали стучать зубы.
— Здарова, Сухой!
— Еле тебя нашел.
Автомобиль представительского класса встретил меня комфортным креслом с подогревом сиденья, теплом и почти домашним уютом. Жека, скрипя зубами и почти ревностно посмотрел на мою мокрую задницу в его кожаном салоне, но промолчал, только выудил для меня из бардачка пачку бумажных салфеток, и я ими, хотя бы, обтер лицо.
Он любил свою тачку. Любил по-настоящему, с полной самоотдачей. Он о бабах никогда не говорил так, как об этом куске железа, хотя их тоже любил. Это было первое, что он купил, когда обзавелся деньгами. Нафаршировал ее по полной программе и радовался, как ребенок, который, наконец, дорвался до желанной игрушки.
— Где так поджарился? — в тонком джемпере и кожаной куртке он уже красиво выруливал со стоянки аэропорта на трассу, отхлебывая из пластикового стаканчика давно остывший кофе.
— В Турции.
— Ол инклюзив- это по-нашему. Сам собираюсь через пару недель в Барсу смотаться. Здесь, походу, мы солнца не дождемся.
