Мы больше не общались на эту тему. Может, он и прав? Чего я, в самом деле, от нее хотела? Откуда вообще взялись все эти ожидания? Никто никому ничего не должен, а остальное лишь дурацкие детские фантазии в моей голове.
С этими мыслями на третий день я и пришла в норму. Первой же моей просьбой было увезти меня отсюда. Неважно куда, главное, подальше от этого города одиноких зеленых холмов.
Мы вернулись на Сейшельские острова, на Маэ, откуда все и началось. Там нас ждала прекрасная, начищенная до блеска «Miss Print» и округлившийся обжора Скай, за которыми все это время тщательно следил сердобольный персонал.
Странно было снова оказаться на яхте. Вроде, все, как прежде. Спускаюсь на нижнюю палубу, придерживаясь теплого полированного дерева перил, прикасаюсь к картинам на стене, захожу в свою каюту. Платье, футболки, шорты, купальники — все лежит там же, где я и оставила в тот день. В верхнем ящике вместе с расческой такой реалистичный рисунок Сергея. Смотрю на него и удивляюсь, как же давно все это было.
Жизнь вошла в привычное русло. Я переехала в каюту Ника. После бурных ночей по утрам он занимается боксом, а я йогой. Днем, когда мы не путешествуем по новым местам и не погружаемся, делая бесконечные снимки, он работает в своем кабинете, а я рисую, пишу пейзажи маслом, читаю, играю со Скаем.
И, вроде, все прекрасно. Кто не мечтает о такой жизни? Каждый день проводить вдвоем с желанным мужчиной, засыпать и просыпаться в его объятьях, изучить каждую деталь его тела, понимать без слов каждый взгляд, вздох, жест… Игриво уворачиваться от поцелуев, словно их становится слишком много, а уже через час самой отвлекать его ими от работы.
Только очень не хватает некоторых важных моментов. Например, ворчания Джема из камбуза, нескончаемых шуток и розыгрышей Артема, заливистого смеха Вики за столом.
Глупо себя обманывать. Ничего не будет, как прежде. Даже океан уже не тот, что три месяца назад. Безмятежную гладь сменили волны, а неторопливых дайверов с громоздким снаряжением легкие на подъем загорелые серферы с разноцветными досками. Все течет, все меняется. Я и сама замечаю, что уже не та. И с новой собой мне еще предстоит познакомиться.
Отца приговорили к трем годам заключения, но по заверениям адвокатов, и это было достижением. Большую часть имущества конфисковали. Сергей не звонил мне, но на почту регулярно приходили отчеты о состоянии дел на фирме отца, которая его усилиями все еще была на плаву. Родительский дом он выкупил, как и обещал, видимо, все еще ожидая моего возвращения. Но я ничего ему не обещала, кроме как вернуть долги. И вскоре у меня появилась такая возможность.
Очередной ужин на двоих в этот раз у берегов Маврикий. Уже профессионально накручиваю столь любимые Ником спагетти на вилку. Новый итальянский повар Луиджи от души закормил нас макаронами с различными соусами, не забывая цитировать Федерико Феллини о том, что жизнь — это сочетание пасты и магии. Наша жизнь с небольшими поправками все больше состояла из статей, секса и спагетти, в порядке убывания значимости для моего мужчины.
Ник ровной шеренгой выстраивает маслины по левому флангу, а по правому спаржу. Затем методично отправляет их в рот, непременно тщательно пережёвывая. Раньше мне нравилось за этим наблюдать, а со временем все эти военные действия с расположением войск на тарелке отчего-то стали раздражать. Вот сидит передо мной красивый взрослый мужчина, у которого рукава на футболке едва не трескаются от прокаченных бицепсов, а сам словно мальчишка, что в солдатики не наигрался. Смешно.
А еще эта его манера все делать четко, правильно, по предписанию. Вещи, которые должны быть идеально разложены на полках, футболки и носки, отсортированные по цветам в выдвижных ящиках. Расставленные по линейке детали интерьера, которые он постоянно ровняет. Все эти терпеливые немые упреки за оставленную не на своем месте зубную пасту или забытое мокрое полотенце на спинке стула. И постоянные фразы, типа: «лучше так», «давай помогу», «посмотри, как правильно», «у тебя не получится, сделаю сам».
Как этот притязательный мужчина вообще остановил на мне свой выбор, если я так далека от его стандартов?
Вроде, мелочи, но с каждым днем все больше чувствую себя какой-то неправильной и никчёмной, словно я и есть один большой изъян. Много раз пыталась поговорить с ним об этом, но он меня будто не слышит. Игриво прищуривает золотисто-карие глаза, делая вид, что серьезен, а его руки уже плавно скользят от моих коленей к бедрам. Я возмущаюсь, пыхчу, как паровоз, а он так искренне улыбается, и его мягкие приоткрытые губы уже касаются шеи в самых чувствительных местах, зубы слегка прикусывают мочку уха и с меня волшебным образом пропадает купальник. Пальцы, что затерялись в волосах, спускаются с затылка и уже рисуют невидимые линии на шее и моих плечах. От прерывистого дыхания путаются мысли. «О чем я там хотела сказать? А стоит ли?». И так каждый раз. Вот и поговорили!
Иногда, кажется, что и на меня у Ника где-то имеется особая инструкция по применению. «Если Арина нервничает надо покрепче ее обнять, чтоб дышать стало тяжело, и она подумала о насущном. Если Арина возмущается, коснитесь кончиками пальцев ее губ, а лучше закройте рот поцелуем. В оральную зону модели этого года выпуска встроен сенсорный датчик прикосновения…».
Черт, такими темпами я, в самом деле, превращусь в идеального секс-робота!
— Все хорошо? — вот он снова тянется к моим губам, нежно касаясь их салфеткой.
Ну, конечно, вся перемазалась в соусе, как хрюша. Куда мне до этого совершенного мужчины?
— Перестань! Я могу и сама привести себя в порядок.
— Арина, что происходит? Чего тебе не хватает?
Отбросив в сторону скомканную салфетку, только тяжело выдыхаю и отвожу глаза. Если б я сама понимала, что происходит? Одна часть меня не желает отпускать Ника ни на секунду. С ним я чувствую себя защищенной, любимой и не такой одинокой. Я всегда могу положиться на него, согреться в его взгляде, раствориться в каждом его прикосновении, почувствовать себя живой.
В то время, как другая часть меня бунтует и кричит, что живу чьей-то чужой жизнью. Подмечает все больше раздражающих факторов и упорно копит доводы против этих отношений. Я уже боюсь этой гадины, всякий раз пытаюсь запихнуть ее подальше, но эта дрянь все равно вылезает и удивительным образом растет и крепнет во мне!
Все чаще я мучаюсь от вопросов: «Может со мной что-то не так? Или я просто не умею быть счастливой? Нормально ли это, намеренно искать недостатки в близком человеке вместо того, чтоб стараться сглаживать или вовсе не замечать их?».
— Я забыл сказать, послезавтра приедут ребята, будем решать, что делать с сокровищами.
Каким-то чудом, преодолев стол, я уже повисла на шее Ника, пока он заразительно смеялся над резкой сменой моего настроения, прижимая к своей груди.
Разве это и не есть счастье? Наверное, я просто с непривычки схожу с ума, а во всем остальном виноваты проклятые макароны.
