Мама выдержала паузу, пока я собирала сопли, и заговорила медленно, вдумчиво, доставая откуда-то из любящего материнского сердца каждое слово.
— Часто то, что кажется нам правильным и очевидным не делает нас счастливыми. И наоборот, люди с двух разных планет, что так непохожи, могут подарить друг другу крылья вопреки всем законам притяжения. Счастье не подчиняется правилам и здравому смыслу. Подумай об этом. И ничего не бойся! Ты всегда была смелой девочкой.
— Спасибо, мам.
— Прости меня, дочка. Я давно должна была позвонить, но не решалась. Я ведь тогда даже не обняла тебя. Растерялась, испугалась собственных слез. Казалось, что эта маска неуязвимой и решительной женщины сможет защитить меня. Но, разве от себя сбежишь? Я очень люблю тебя, Арина, и не могу простить себя за то, что натворила. Мы всегда были и есть друг у друга, не забывай об этом, — теперь ревела и мама.
— Хорошо, мам. Я тоже тебя люблю.
Нажала отбой и еще долго неподвижно сидела на кровати с зареванным лицом и мокрыми от слез руками. Смысл ее слов я осознала не сразу и не в этот день, но, как улицы очищаются после дождя, после этого разговора в моей голове стало удивительно спокойно и ясно, и, наверное, где-то на горизонте сознания даже засияла радуга.
— Птичка, прием! — с шипением и характерным треском ожила рация на столе.
— Прием Земля, Сириус на связи.
— Госпожа Сереброва, доставку сокровищ заказывали? Вам невероятно повезло, только сегодня действует акция — закажи шесть мешков золота, и получи жезл с брюликами в подарок… — Голос Артема заставил меня широко улыбнуться, а то, что творилось на заднем фоне рассмеяться до коликов в животе:
— Тише, ты, не ори, не дома… — бубнил Джем.
— Отдай сюда рацию, каланча… — а это уже ворчит Ник.
— Оставь в покое этого болтуна, он нам еще пригодится… — снова Джем.
— Это после того, как он подвернул ногу и ты тащил его рюкзак на себе? — уже негодует Ник.
— Своя ноша не тянет! — оправдывался Артем.
— Помолчал бы лучше, — похоже, Джем все-таки отобрал у него рацию, — не тянет, если с ней вес меньше ста килограмм! Иди мешки грузить в лодку, или мы одни будем отдуваться?
Снова шипение и рация вернулась Артему:
— Птичка, когда в следующий раз найдешь клад, не бери в долю этих занудных типов.
Заключительный этап сделки проходил в Риме. Мы с Ником как раз бросили по монетке в фонтан Четырех рек на площади Навона, когда наши смартфоны почти одновременно завибрировали, а значит подпольный интернет-аукцион состоялся и наши счета пополнились на суммы с шестью нулями. Мы с облегчением выдохнули и переглянулись, обменявшись улыбками.
Артем и Джем приложили колоссальные усилия, чтоб все это провернуть. Согласно разработанной схеме мы успешно обошли закон, и благотворительный фонд Ника здесь пришелся очень кстати. Хотя, воспользоваться деньгами в полном объеме мы сможем еще не скоро. Но никто и не торопится, мы готовы подождать. Главное, все самое сложное уже позади.
— Загадала желание? — улыбнувшись и сексуально прищурив глаза в своей привычной манере, Ник присел на бортик фонтана, а я последовала его примеру, расположившись рядом.
— Всегда мечтала учиться в Италии с того дня, как первый раз побывала в Риме. Погрузится в многовековую историю и культуру, бродить по узким залитым солнцем улочкам…
— Разве тебе что-то мешает? — спросил Ник так буднично, словно речь шла о том, какой сорт мороженого я предпочитаю.
На эмоциях я подскочила на ноги, хотелось видеть его лицо, но он задумался и отвел глаза. Что-то мешает?! То, что нам придется расстаться, вот, что мешает! Неужели не понимаешь? Или считаешь, что за мечту это не такая и высокая цена?
Хотелось прокричать, но я промолчала. Я вообще часто стала молчать, полагаясь на его мнение и мне эта тенденция все больше не нравилась. Куда делся мой внутренний стержень? Я все больше теряла себя на его фоне.
Неожиданно Ник встал передо мной, один шаг и я прижата к его широкой груди, где так взволнованно бьется сердце. Для него это тоже нелегкий выбор. Сомкнула руки на мужской спине и нерешительно подняла голову. Один взгляд золотисто-ореховых глаз, и мы без слов поняли друг друга. Две морщинки над переносицей и улыбка, за которой спрятана грусть. Он уже давно все решил и готов дать мне время разобраться в себе, понять, кто я и чего стою.
— Помнишь тот вечер на Силуэте, когда я напилась и наговорила всего… Что я сказала тебе тогда? Теперь мы стали достаточно близки, чтоб ты мог рассказать об этом?
Теплая ладонь приятной тяжестью легла на мою голову и кончики пальцев с трепетом погрузились в волосы.
— Что хочешь прикоснуться ко мне… но боишься.
— Чего?
— Вот, и я так спросил, — Ник усмехнулся и тяжело выдохнул, отчего-то переходя на шепот. — А ты ответила, что, если прикоснешься, уже не сможешь оторваться.
Похоже, в этот момент я оглохла, потому что неожиданно стало так тихо. Исчезли все эти назойливые толпы туристов, словно нас двоих накрыло волшебным стеклянным куполом. Я слышала только его дыхание и свое сердце, пытающееся вырваться из тесной груди.
— Правильно боялась, — прошептала в ответ, а по щекам уже лились слезы.
Но этого никто не замечал. Над нами незаметно сгустились тучи и начал накрапывать дождь. Крупные капли ударили барабанной дробью по раскаленной мостовой, разгоняя людей со старой площади, смывая пыль с утомленных солнцем улиц. Вскоре пьяцца Навона и вовсе опустела, а вода, сошедшая с неба сплошной стеной, отрезала нас от реальности. Промокшие до нитки, мы так и стояли, не размыкая рук, все крепче вжимаясь друг в друга, наслаждаясь такими трогательными последними моментами нашей истории.
Мы не прощались навсегда. Если наши чувства настоящие, то никуда не денутся, а только переродятся во что-то новое и сильное. Тогда я еще верила в это.
«У меня нет всего, что я люблю. Но я люблю все, что у меня есть».
Л.Н. Толстой
Джорджио Аридо, русский по матери и итальянец по отцу, сегодня проснулся в отличном настроении. Ему снова приснилась она, такая искренняя и счастливая, посреди поля ромашек в белых воздушных юбочках. Именно их он и заказал ей доставить. Огромный букет, перевязанный непременно зеленой атласной лентой. Мужчина был убежден, что живым цветам, как и этой девушке, не требуется искусственная упаковка, отвлекающая внимание.
Вот уже несколько месяцев она получала от него букеты без каких-либо глупых карточек с признаниями и намеками. Нет. Он не хотел оставлять никаких опознавательных знаков. Все, что ему было нужно, чтоб она улыбнулась, в очередной раз встречая в дверях курьера, и мечтательно прикрыла свои редкой красоты глаза, вдыхая цветочный аромат. Однажды, наблюдая за ней тайком, он уже не мог отказать себе в такой маленькой радости.
