— Как твое ухо? — первое что я спросила, оказавшись на яхте.
— Уже все отлично, принцесса, это мелочи, не стоит беспокоиться.
— Еще как стоит! — появилось странное желание использовать не по назначению маску. Кажется, я поняла, чем были спровоцированы действия Виктории пару часами ранее. — Ничего не хочешь мне рассказать? Аллергия, простуда?
— Кто-то забыл принять таблетки? — с удовольствием сдала брата Вики.
— Стойте-стойте! — Артем поднял руки в понятном жесте. — Вы чего всполошились? Еще родителей вызовите в школу из-за банальной аллергии. Я же сказал, все норм.
— Я рада, что все обошлось, правда, — сейчас его беспечность уже раздражала, учитывая, что меня с опозданием слегка потряхивало после всей этой ситуации. — Но в таких вещах неуместны шутки, не с жизнью и здоровьем!
— Арина, постой, — пытался объясниться Артем.
— Извини, я хочу побыть одна.
Бросив последний сердитый взгляд, на уже не так лучезарно улыбающегося Артема, я ушла переодеваться. Сейчас мне лучше не видеть его и тем более нет никакого желания говорить, пока с горяча не сказала лишнего.
Вот и где она, эта грань, между легкостью, с которой так приятно идти по жизни, попадая в очередное приключение, и беспечностью, которая однажды может очень дорого тебе стоить? Я и сама не знаю, но оказываясь на глубине каждый раз очень боюсь ее перейти. А за тех, кто со мной рядом, тех, кто в случае чего будет ждать от меня помощи, боюсь в разы больше. Может от того все так сложно в моей голове, что в какой-то момент жизни я осознала простую истину: не так ужасно уйти самому, как потерять тех, кого любишь, прямиком попадая в свой персональный ад.
Юрий
Ну а дружба начинается… с заботы.
Кровать была огромной, здесь при желании можно было человек восемь разместить, причем таких же плечистых, как Федор. С вечера мы неплохо погудели, но прекрасно помню, как Бонд, уже в невменяемом состоянии, условно разграничил эту самую кровать, разложив посередине скрученное рулетом полотенце. Излагался он несвязно, но самое важное я схватил на лету:
— Перейдешь границу, замочу на хрен, а утром могу и не вспомнить.
Одна фраза, как антидот, сняла все волшебное действие алкоголя, разом ушло и приятное тепло, разливавшееся по телу, и такое желанное состояние пофигизма. В итоге, спал я как-то тревожно, почти не шевелясь и на самом краю этого траходрома.
Вот непонятно только, как утром его тяжелая волосатая нога оказалась на моей заднице, вдавливая меня в матрас? И он сам на моей половине? И куда делся этот стратегически важный объект в виде полотенца?
Подскочив с кровати, судорожно скинув с себя ногу напарника, первым делом полез в смартфон. Красная точка плавно перемещалась вдоль острова. Яхта уходит, мы проспали!
— Бонд, подъем! Объект уходит!
Вытаращив глаза, я начал бегать по номеру, собирая раскиданные вещи.
— Не ори так громко, в ушах звенит, — буркнул в исслюнявленную подушку Бонд, — дай лучше водички, будь братаном.
— Сам возьми. Или ждешь звонка шефа вместо будильника?
В голове Бонда что-то сработало, и он зашевелился.
Когда наспех умылся и почистил зубы, почувствовал, какой же адский перегар стоит в номере. Зато с таким душком никакие фумикаторы не нужны, все насекомые и так передохли.
Прихватив в ресторане еду на вынос в приятно шуршащих бумажных пакетах и запасы воды, мы направились было в сторону пристани, свернув на развилке направо. Бонд, тяжело дыша, еле переставлял ноги. Он был на удивление молчалив и выглядел вообще не ахти. Даже аппетитные запахи еды из пакетов его не радовали, а пожрать вообще он любил. Оглядев своего напарника, я остановился.
— Ты че буксуешь, Сухой? — Бонд вопросительно приподнял брови.
— Давай, еще кое-куда заглянем.
Федор мучительно простонал, но без лишних вопросов двинулся за мной. Лучше сейчас пройти лишние двадцать метров и потерять десять минут, чем снова все взвалить на свои плечи. Вернувшись к развилке, в этот раз мы свернули налево. Дорога вела к пляжу, а по пути был магазинчик со всякой всячиной.
Бонду хотелось искренне улыбнуться, когда в его лапищи легла панама, пара полотенец и крем с самым высоким уровнем защиты от солнца SPF 50. Но лицо, словно защитную маску, сохраняло выражение кирпичом, не выдавая ни одной эмоции, которые можно расценить, как слабость.
— Панама, чтоб уши не сгорели, а это, чтоб все остальное, — неловко, словно оправдываясь, протарахтел Сухой.
У Бонда не было слов, только мощную грудь прошибло давно забытое чувство и что-то защемило в сердце. Последний раз о нем так заботилась мать, когда он был еще школьником и ходил в мороз без шапки и рукавиц. Вспомнилось, как он сам присматривал за сестрой и ее совсем маленьким Гришкой, прикупая всякие полезные мелочи. Но о нем, о Федоре, больше никто и никогда так не волновался. И было в этом что-то родственное, семейное.
"Братан", — подумал Бонд, но отчего-то так и не решился произнести это вслух.
Глава 16
Арина
Обед я, кажется, проспала. Оставшись в купальнике и измерив вдоль и поперек шагами свою каюту, все-таки решила подняться на верхнюю палубу и занять шезлонг — одно из любимых мест Виктории. Шезлонг — не камбуз, надеюсь, она поймет и простит.
Ребята все куда-то разошлись, солнце ласково пригревало, с легким ветром улетучились тревоги и неприятные мысли, там я и уснула.
Меня разбудили голоса. Рядом в закрытой части верхней палубы Артем о чем-то спорил с сестрой. Они пытались говорить тихо, но и при этом слышала я их прекрасно. Мои глаза скрывали солнечные очки, но каким-то образом и все мое тело оказалась в прохладной тени. Надо мной появилась складная крыша из тента. Обо мне снова позаботились, а то обгорела бы не на шутку. Тело было настолько расслаблено, что даже пошевелить рукой лень. А теперь, когда я невольно подслушиваю чужой разговор, встать и признаться в этом? Нет уж, пожалуй, я еще некоторое время побуду спящей…красавицей. Ага, только про меня сейчас вернее сказать: подвяленной русалочкой.
