Ник пронес меня по трапу, и я ожидала оказаться на диванчике в гостиной на главной палубе, но он прошел мимо по направлению к мастер каюте. Неужели, именно туда? Это же святая святых, где я еще не была прежде.
Он с легкостью, все так же держа меня на руках, открыл дверь, и мы оказались внутри просторного кабинета. Из него вели еще две двери, одна, приоткрытая, в спальню, другая — в санузел. Ник разместил меня в одном из кресел с приятной и мягкой словно бархат обивкой цвета слоновой кости. При свете еще раз осмотрел мои ступни. И, пытаясь спрятать недовольство от моего безрассудства за ласковой улыбкой, скрылся в спальне со словами:
— Я за аптечкой, даже не думай сбежать.
В кабинете было столько всего интересного, что очень хотелось встать и обойти его, разглядывая все по периметру. Я уже приготовилась подняться и уперлась руками в подлокотники, но вспомнила, как саднило ступни и сдержала свое любопытство. Стены были увешаны фотографиями: потрясающие подводные снимки с китами и акулами, дикими животными Африки, белыми медведями и пингвинами во льдах. А здесь Ник в смокинге с какими-то известными и неизвестными мне людьми, куча разных сертификатов и наград. Они же, только объемные, стояли на полках. Я попыталась рассмотреть одну из них, ту, что ближе других в рамочке висела на стене рядом со мной. Надпись гласила:
«Лучший фотограф дикой природы 2018 года, неуловимый Николас Харт».
Я не поверила своим глазам и прочитала еще раз и еще. Так и есть, Николас Харт! Николас — это наш Ник?! Один из лучших журналистов и фотографов-натуралистов современности, известный по своим снимкам экстремал и член самых крупных ассоциаций по защите окружающей среды?! Человек, лица которого никто не видел.
— Сейчас будешь как новенькая, — кожу на ступне защипало и только это привело меня в чувства.
Передо мной на коленях сидел мой кумир, один из самых смелых и загадочных людей на планете. Тот, кто своей работой каждый день пытается изменить этот мир к лучшему, спасти вымирающие виды, прекратить сброс отходов в океан.
— Щиплет? Потерпи немножко, — а теперь он дует на небольшие ранки на моих ногах.
Да его статьи и расследования потрясли мир! Браконьеры с незаконным отловом рыбы и животных боятся его, как огня. Наверное, поэтому Ник и скрывает от прессы свое лицо.
— Арина, Арина, отзовись! Да ты в шоке, так сильно болит?
— Нет, совсем не больно, — зашевелился мой онемевший язык, когда ко мне вернулась способность говорить. — Ты Николас Харт?
— А тебе о чем-то говорит это имя?
Он сказал это так спокойно, не придавая особого значения, словно мы говорим о каком-то Васе Петрове из соседнего подъезда. Да разве так можно! Я была возмущена столь пренебрежительным отношением и эмоции во мне взыграли.
— Говорит ли мне о чем-то это имя? Да его знает каждый! — от накала страстей внутри меня щеки покраснели, а руки, активно жестикулируя, рассекали воздух. — Если честно, я по-настоящему восхищаюсь этим человеком! То, что он делает — потрясающе! Если б я могла сделать хоть долю того, что сделал он, моя жизнь уже обрела бы хоть какой-то смысл.
Ник ласково обхватил двумя теплыми ладонями пальчики на моей ноге, которая уже привычно располагалась на его колене. Он сидел передо мной на корточках и его улыбка, та самая, шальная мальчишеская, искреннее которой просто не может быть, вызвала движение мурашек где-то по позвоночнику. И снова это самое чувство, когда неловко находиться поблизости, когда дышишь с трудом под его согревающим взглядом.
— Милая моя, наивная русалочка, это имя знают только те, кому небезразлична данная тема. Поверь, таких людей не так много, — он говорил медленно и спокойно, как обычно рассказывают детям добрые сказки перед сном. — И, к сожалению, большинство из этих людей бояться быть замеченными этим самым журналистом, потому что имеют внушительный доход от своего незаконного бизнеса. Отсюда, у Николаса Харта очень много серьезных… — Ник замолчал, подбирая подходящее, не очень страшное для детской сказки слово, — недоброжелателей.
Улыбка пропала с его лица и он задумчиво опустил голову.
— Вот только так и не ответил, ты это он? — произнесла, с трудом узнавая собственный взволнованный голос.
Ник склонился к моей ноге, оставив невесомый поцелуй где-то в районе щиколотки, и тут же поднял голову, привычно прищурив глаза с легкой игривой улыбкой:
— Николас Харт, к вашим услугам, мисс.
Мы проговорили до утра. Сначала на моих ногах появилась какая-то волшебная мазь и бинты, а затем, на столике рядом с креслом выросли бокалы и бутылка вина из личной коллекции. Ник не желал подниматься в кресло, удобно расположившись на пушистом белом ковре, подложив под голову руки, и я как-то незаметно перебралась к нему.
Он лежал рядом, так близко, что я чувствовала, как поднимается от дыхания его рельефная грудь. Я все еще ощущала на губах вкус его поцелуев и действие алкоголя только усиливало желание, свернувшееся клубком подобно дикому зверьку где-то внизу живота. Иногда я даже старалась не дышать, потому что его запах сводил меня с ума, и я уже с трудом сдерживала себя, нервно болтая в воздухе забинтованными ногами.
Сначала я стеснялась задавать вопросы, не хотелось быть навязчивой и нарушать личные границы. Но после пары бокалов слова сами срывались с моих губ и Ник заверил, что готов рассказать мне все, что меня интересует и даже больше. И я спрашивала, в надежде, что за разговором смогу забыться и мыслить рационально. Выходило, правда, не очень.
— Харт — настоящая фамилия или псевдоним?
— Это фамилия моей матери. Она была американкой, а отец русским. У меня двойное гражданство, а по документам я Николай Белов, как отец, — Ник тяжело вздохнул и запустил в волосы руку. — С тем, чем я занимаюсь, приходится скрываться, не лучше преступника. Хорошо, что в наше время есть возможность многие вещи делать онлайн.
Он повернул лицо в мою сторону и взгляд его грустных глаз под густыми ресницами остановился на моих губах. Этого было достаточно, чтоб в своей голове я уже физически ощущала его ласковое прикосновение. Нервно сглотнула и сразу же задала следующий вопрос.
— А как отнеслись к выбору профессии твои родители?
Ник засмеялся и сделал глоток вина, а затем долго крутил в руках бокал, о чем-то размышляя. Было понятно, что это непростой для него вопрос и отдельная история.
