– Да. Душе плохо в магической клетке.
– Но зачем… зачем Эизар заточил душу жены в клетку?! – из глаз снова хлынули слезы.
– А ты не понимаешь?
– Нет! – меня уже трясло от ужаса. Я держала в руках шар. Шар с душой человека. – Я… я думала, господин – чудовище. Но Эизар оказался еще большим чудовищем…
– Господин – чудовище…
– Но это же просто… кошмарно! Как можно было сотворить такое? Ради чего?
– Да. Нельзя так поступать с душой.
И это говорит тьма, отобравшая душу у господина?
– Эизар очень любил свою жену. Любил так сильно, что не смог ее отпустить, когда она умерла. И заточил в клетку, чтобы душа жены всегда была рядом с ним.
– Но он держал ее в сокровищнице.
– С твоим появлением. Эизар отнес клетку в сокровищницу, чтобы убрать с глаз долой. Он надеялся найти счастье с тобой.
– Откуда ты все это знаешь? Откуда?! – вскричала я.
– Я знаю все. Все, что происходит в этом мире. Я не могу заглянуть глубоко в душу вне источника и кругов, но поступки и то, что на поверхности, вижу всегда.
– Он мог ее отпустить? Когда-нибудь…
– Возможно.
Слезы душили. Их было слишком много. Как и эмоций.
– Эизар меня полюбил? На самом деле полюбил?
Молчание. Тягучее, давящее. И ответ:
– Нет. Он видел в тебе любимую жену. Он хотел, чтобы ты ее заменила.
Больно. Как же больно. Но я правильно сделала, решив уйти от Эизара.
– А господину зачем? Зачем ему эта клетка?
– Ты сама знаешь ответ.
– Он хотел душу… Разве это возможно?!
– Да. Возможно. Он мог впитать эту душу в себя и снова начать чувствовать. Теперь ты знаешь и готова принять решение.
– Решение?.. – мой голос дрогнул.
– Дать господину возможность чувствовать. Или отпустить душу на свободу. Она жаждет свободы. Она страдает в клетке.
– А если ее впитает господин?..
– Чужая душа никогда не будет счастлива в чужом теле. Решай, Алайна. Решай!
– Как? – прохрипела я. – Как ее можно освободить?
– Я тебе помогу, если пожелаешь.
Господин хочет чувствовать. Теперь я это понимаю. Он хочет снова чувствовать! Но для этого ему нужна чужая душа, которая много лет провела в магической клетке. Терзать душу бедной женщины, чтобы господин снова смог чувствовать? Чтобы мог любить и наконец выбрать, с кем он хочет быть, со мной или с Шейлой? Не имеет значения, с кем! С этой душой господин больше не будет бездушным, к нему вернутся эмоции. Он сможет стать счастливым.
Но чужая душа будет страдать.
– Я хочу ее отпустить. Дать ей свободу.
Тьма не сказала ничего. Она снова хлынула ко мне. Я обхватила шар, проваливаясь в бездну тьмы. Чувствовала, как тьма проходит через меня. Не сопротивлялась – пропускала ее. И позволяла вливаться в шар. А потом по стеклу прошли трещины. Одна за другой, все больше, больше. Хрустальный звон, осколки разлетаются в разные стороны. И жемчужный свет вырывается на свободу. Еще несколько секунд я вижу его, чувствую тепло, нежное, мягкое. И робкую радость, свободный полет. А потом этот свет исчезает во тьме.
– Ей будет хорошо, обещаю, – шепчет тьма.
Спустя мгновение я оказалась в зале с источником, но уже не в источнике. Господин стоял передо мной.
– Ты раздобыла его? Покажи.
Конечно, тьма ему не сказала. Она позволила мне самой принять решение. А теперь я должна сообщить об этом решении. Так будет правильно.
Плескалось в глазах господина какое-то нетерпение и даже предвкушение. Я подняла руку, показывая осколки на ладони.
Господин не сумел сохранить хладнокровие. Его лицо изменилось. Кажется, я прочитала в нем ярость.
– Где жемчужный свет? Где он?! – взревел господин.
А ведь он может чувствовать. Все-таки может…
– Я отпустила запертую душу.
Ярость в темных глазах взорвалась и затопила все вокруг. А потом внезапно исчезла, растворилась, погасла.
– Я дал тебе задание. Но ты не смогла его выполнить. Зачем мне такая ученица?
С пальцев господина сорвалась тьма. И вонзилась в меня. Я вскрикнула от боли и рухнула на колени.
– Господин, нет! – В зал ворвалась Шейла. С безумным взглядом – неужели страх за меня – атаковала господина. Он всего лишь отмахнулся. Шейлу окутала тьма, спеленала, не позволяя пошевелиться. Все, что ей оставалось теперь – это наблюдать за нами. Она не сможет вырваться, я знаю. Несмотря на силу, которую мы обе получили, господина нам не победить.
В глазах темнело. Я захлебывалась от боли и, кажется, собственной крови. Беспрерывно кашляла, уже почти не соображая. Я не видела больше ничего, кроме лица господина, холодного и безжалостного. Бездонная чернота в глазах, жестокий взгляд. И тьма, его тьма, что разрывает меня на части, выворачивает наизнанку.
Боль затопила сознание, я утонула в ней.
– Алайна, очнись, пожалуйста, очнись…
Я открыла глаза. Ощущения были просто отвратительные, будто в глаза насыпали тонны песка, а веки и вовсе сожгли.
– Шейла? – прохрипела я.
– Жива! Как хорошо, что ты жива, – она прижала меня к себе.
Оказывается, Шейла плакала. Я поняла это, когда присмотрелась к ней.
– Я думала, он убьет тебя. А ведь, наверное, мог. Он же наш господин, наш хозяин и наш учитель, – Шейла кривовато усмехнулась. Рукавом вытерла слезы. – Чем ты так его довела?
– Я не выполнила задание.
– И все?! – поразилась она.
– Нет. Я лишила его надежды.
– Поднимайся. Пока ты не простыла плюсом ко всему.
Шейла помогла мне встать. Я осмотрелась. Оказывается, мы до сих пор в зале с источником.
– Много времени прошло?
– Минут десять. Я уже собиралась отнести тебя в комнаты, но ты все же очнулась. Дай посмотрю. У тебя здесь кровь!
Я опустила глаза. На животе на самом деле обнаружились разводы крови. Вот так господин вонзил в меня тьму.
– Как долго это будет продолжаться? – спросила тихо. Голос по-прежнему был слаб.
– Издевательства господина над нами? – зло уточнила Шейла. – Может быть, вечность. А может, пока мы сами все это не прекратим.
Одновременно посмотрели на источник тьмы.
– Мы можем прекратить это прямо сейчас, – сказала я.
– Пойдем в источник?
– Да. Я готова. Ты со мной?
– С тобой, – Шейла взяла меня за руку. Переглянулись. – В этот раз мы пройдем столько, сколько сможем.
