— А как должно было случиться? Ожиданно?
Такая странная постановка вопроса застигла Валентина врасплох. Не зная, что ответить, он пожал плечами.
— Значит, увезли? — уточнил Геннадий Ильич. — Давно?
— Недавно. Если вы на машине, то догоните. Вполне.
— Зачем?
Еще один дурацкий вопрос. Настолько дикий, что у Валентина вырвался из горла нервный смешок.
— Тебе весело? — поинтересовался Геннадий Ильич.
Его голос был вкрадчив.
— У меня такое же горе, как и у вас! — воскликнул Валентин.
— Нет. Не такое.
— Давайте не будем выяснять, кому из нас сейчас хуже. Вот адрес больницы, куда повезли Люсю. Я записал. — Валентин встал и включил телефон, давая собеседнику возможность прочитать текст на экране. — Она там. Прощайте.
— Она ушла к тебе, ты ею и занимайся, — сказал Геннадий Ильич. — Я не для того зашел.
— А для чего тогда?
— А вот для чего…
Несильно размахнувшись, Геннадий Ильич ткнул Валентина кулаком под подбородок.
— А?
Валентин против своей воли сделал шаг, наткнулся на стул и с размаху сел. Следующий удар пришелся в ухо. Валентин очумело захлопал глазами.
— Вы пьяны! — воскликнул он.
— Пьян я был вчера, — сказал Геннадий Ильич. — Сегодня трезв, как стеклышко. К сожалению.
Сделав это уточнение, он ударил сидящего Валентина слева, опрокинул того на пол вместе со стулом.
— Убийца! — завопил Валентин. — Это ты ее убил! Люся после разговора с тобой умерла! Подонок! Для тебя нет ничего святого.
Он думал, что избиение продолжится с новой силой, но Геннадий Ильич неожиданно остановился.
— Нет, — согласился он. — Нет ничего святого. Позаботься о похоронах, бизнесмен.
Развернувшись на каблуках, он удалился. Размазывая кровь по лицу, Валентин остался сидеть на полу. Он не верил своему счастью, не верил, что так легко отделался.
О Люсе и ее смерти он на время забыл.
Глава 7. Кладбищенская история
На следующий день Геннадий Ильич вернулся домой окоченевший и сразу полез под горячий душ. Выйдя из ванной комнаты, он присоединился к брату, ожидавшему его на кухне.
— Где был? — спросил Александр.
Он хотел сказать, что волновался, но не стал этого делать. Это было бы преувеличением. Зачем кривить душой без особой надобности? Когда смерть близка, то не хочется лгать.
— На кладбище, — ответил Геннадий Ильич, принимая из рук брата бутерброд с сыром и колбасой.
— Ты же не собирался, насколько я помню.
— Хоронить не собирался. Я смотреть ездил.
— А, — сказал Александр. — Понятно. Чай поставить?
— Ставь, — сказал Геннадий Ильич.
Он согрелся, но все равно выглядел, как замороженный. Лицо его было малоподвижно, движения скупы и скованны.
— Как прошло? — спросил Александр. — Если не хочешь, то не рассказывай.
— А тут и рассказывать нечего, — сказал Геннадий Ильич. — Раньше хоть какую-то видимость траура создавали. Сотрудники провожали в последний путь, родственники, друзья. Я уже не говорю про оркестры. Обязательно играли похоронный марш.
— Да, помню. Я когда пацаном был, мы на мотив марша пели про самолет.
— Какой самолет?
— Ту-104 пассажирский самолет, — пропел Александр тихо. — Ту-104 наш надежный самолет…
Геннадий Ильич машинально кивнул:
— Вспомнил. Короче, Люсю без реквиема похоронили. Я издали смотрел. Кроме родителей никто не явился. Только родители и землекопы. Вот и весь ритуал.
— А бизнесмен ее?
— Зачем ему? Одно дело — чужих жен трахать, и совсем другое — хоронить их.
— Ты с ними не говорил? — спросил Александр, наливая кипяток в заварник. — С ее родителями?
— О чем? — поморщился Геннадий Ильич. — Мне и моих хватает. Все подробности про Сережу выспрашивают. На кой ляд им подробности? Если не угомонятся, заблокирую их. Только душу травят.
— Переживают.
— Они о тебе сильно переживали? Сергея в последний раз лет семь назад видели и как-то не страдали по этому поводу. Театр.
Чай выпили молча. Потом Александр осторожно спросил:
— Как насчет Сергея? Когда его отдадут?
— Завтра в одиннадцать, — ответил Геннадий Ильич, глядя в чашку. — Поедешь со мной? Я все заказал и оплатил. Просто поприсутствуем. Чтобы ему одному не так страшно.
Александр проглотил комок в горле и кивнул.
Похороны заняли совсем немного времени. Геннадий Ильич никого не известил, поэтому у могильного холмика стоял только он с братом. Подмораживало. Небо было темное, готовое разродиться снегопадом. Кладбище было заснежено, и лишь возле свежих могил белизна была изгажена рыжей глиной.
— Почти рядом лежат, — произнес Геннадий Ильич после продолжительного молчания. — Наверное, это хорошо. Если что-то есть потом, после смерти.
— Смотря что, — пробормотал Александр.
Они постояли еще с минуту и пошли. На аллее к ним приблизилась компания из пяти человек. Это были молодые, крепкие парни в трикотажных шапочках и спортивных штанах. Геннадий Ильич никогда не видел их прежде, но сразу догадался, кто они такие.
Крепыш, выступивший вперед, произнес с некоторой обидой:
— Предупредили бы. Серега нам не чужой.
— Чужой, — отрезал Геннадий Ильич. — Проваливайте. Хотя бы теперь оставьте его в покое.
— Мы вам сочувствуем, — забубнили спортсмены. — Не наша вина. На его месте мог бы оказаться любой.
— Но оказался он.
— Так вышло, — сказал крепыш. — Мы деньги собрали. Вот.
Он полез за пазуху и достал оттуда сверток.
— Предлагаешь взять? — спросил Геннадий Ильич.
— Для вас же скидывались.
— Я на эти деньги куплю оружие. И перестреляю всю вашу братию.
У Крепыша побелел нос и покраснели щеки.
— Дело ваше, на что тратить, — сказал он. — Только зря вы так. Мы от чистого сердца.
— И я от чистого, — кивнул Геннадий Ильич, глядя ему в глаза. — Честно предупреждаю.
— Пойдем отсюда, Густав, — окликнули крепыша товарищи. — Дядя не в себе.
— Деньги заберите, мальчики. Вам скоро пригодятся. Похороны нынче дорого стоят.
Произнося эти слова, Геннадий Ильич скользил взглядом по молодым лицам спортсменов. Он ожидал, что кто-то из них не выдержит и огрызнется. Это позволило бы ему перейти от болтовни к делу. Геннадий Ильич не делал скидку на молодость парней и на то, что их связывали дружеские отношения с Сергеем. Работая участковым, он время от времени сталкивался с бандитами и не питал никаких иллюзий по отношению к ним. Потому что ему также приходилось иметь дело с их жертвами.
