Ольга подумала, что непроницаемое выражение лица дается Алику очень непросто. Бедняга осиротел этой ночью, потеряв сразу обоих родителей.
— А я сестру похоронила, — сказала она Алику. — Мы вместе выросли, были неразлучны, а теперь ее нет. Сначала я думала, что не переживу. Но вот… — Она развела руками. — Шок прошел, боль утихла, жизнь продолжается. И вообще, мне нельзя умирать. — Она посмотрела по сторонам и прошептала: — Я им отомщу.
— Кому? — поинтересовался Алик.
До последней фразы он, как казалось Ольге, тяготился ее присутствием и хотел поскорей уйти. Но не ушел. Стоял и ждал ответа, склонив голову к плечу.
— Бандитам, — сказала она. — В городе осетинская банда орудует. Слышал про такую?
Алик кивнул:
— Да. Сегодня я впервые узнал об их существовании. В новостях сказали, что родителей убили представители этнической группировки. Этносы.
— Этносы — это что-то другое, — неуверенно произнесла Ольга.
— Все равно. Для меня они этносы. Ты правда собираешься им отомстить?
Он склонил голову к другому плечу. Изучал ее, как изучал бы пес, обнаруживший перед собой любопытное насекомое.
После самоубийства сестры Ольга постоянно заглушала боль то алкоголем, то барбитуратами, поэтому находилась не в самом ясном и трезвом сознании.
— Правда, — сказала она.
— Могу помочь, — сказал Алик.
Только теперь до нее стало доходить, что она слишком уж разговорилась.
— Спасибо, я сама, — поспешно произнесла она.
— Я могу дать тебе взрывное устройство, — продолжал Алик так, словно не услышал отказа. — С его помощью ты отправишь на тот свет сразу десять или двадцать этносов. Я расскажу, что и как. Проинструктирую. Тебе останется лишь заложить бомбу, нажать на одну маленькую кнопочку, а дальше все произойдет само собой. Таймер можно выставить на любое время.
Ольга хотела убежать, но осталась. Ее ноги словно приросли к полу. Планы поквитаться с осетинами начали обретать реальность. Таня бы одобрила.
— Это шутка? — спросила она. — Или провокация?
— Не то и не другое, — спокойно ответил Алик. — Это предложение, которое остается в силе.
— Почему бы тебе самому не взорвать бандитов?
— Если мы заключим союз, то у каждого будут свои задачи. Один делает свою работу, другой — свою.
Ольга почувствовала, что этот симпатичный юноша вызывает у нее уже не такое сильное сочувствие, как несколько минут назад.
— По-твоему, расправляться с бандитами — женская работа? — спросила она.
— Почему нет? — холодно произнес он. — Тебя никто не заподозрит. Приблизишься к цели вплотную и нажмешь кнопку. Остальное сделаю я.
— Ничем не рискуя, — заметила Ольга язвительно.
— Ошибаешься, — возразил Алик. — Мне предстоит изготовить взрывчатку и собрать устройство, каждую секунду рискуя взлететь на воздух.
Она задумалась и поняла, что он говорит правду.
— Я позвоню, — сказала она и добавила на всякий случай: — Наверное.
Они обменялись телефонами и расстались. Первым позвонил Алик Осипов.
— Готово, — сказал он. — Можем встретиться, если хочешь.
«Нет!» — подумала Ольга.
— Когда и где? — спросила она.
Он назвал время и место, и они встретились…
Геннадий Ильич выслушал рассказ молча. Когда Ольга закончила, он посмотрел на нее и спросил:
— Где Алик назначил встречу?
— По дороге в парк Комсомола. Где памятник стоит, знаешь?
— Площадь, — кивнул Геннадий Ильич. — Оттуда обзор отличный. Незаметно не приблизишься. Вы, наверное, ранним утром встретились? Когда там ни души?
— На рассвете, — согласилась Ольга. — Откуда ты знаешь?
— Этот тип очень хитрый и осторожный, раз добивался цели чужими руками.
— Я же объяснила почему…
— Это его объяснение, а не твое, — напомнил Геннадий Ильич. — Отмазка, я бы сказал.
— В любом случае он свою часть договора выполнил, — пожала плечами Ольга. — Привез взрывчатку в рюкзаке, а меня предупредил, чтобы я оделась по-спортивному. Объяснил, как и что действует, дал мне подробную инструкцию.
— Письменную или печатную? — быстро спросил Геннадий Ильич.
— Конечно распечатанную! Кто сейчас от руки пишет?
— Некоторые пишут. Я, например, этим только на службе и занимался.
— Алик современный юноша, — сказала Ольга. — Что ты к нему прицепился? Он нам может еще пригодиться.
Геннадий Ильич криво усмехнулся:
— Ты ему звонила?
— Звонила, — подтвердила она.
— Он ответил?
— Нет.
— И адреса его ты не знаешь, верно?
— Хочешь сказать, что он от меня скрывается? — спросила Ольга. — Ничего удивительного. Пока что он осторожничает, а потом объявится.
— Очень сомневаюсь, — сказал Геннадий Ильич. — Сдается мне, что он из тебя смертницу собирался сделать, Оля.
Она опешила:
— Это как?
— Почему взрыв произошел, пока ты еще находилась в помещении ресторана, ты не задумывалась?
— Я…
Она действительно задумалась. Алик говорил, что у нее будет пятнадцать минут на то, чтобы одеться, покинуть заведение и отойти на безопасное расстояние. На самом деле Ольга успела лишь выйти из зала. Бомба сработала, когда она находилась в небольшом закутке, отделяющем зал от служебных помещений. Но ведь все равно рвануло не сразу. Замышляй Алик недоброе, у нее не было бы и этой спасительной минуты.
— Не отвечай, — предложил Геннадий Ильич, видя ее замешательство. — Давай-ка я сначала задам тебе несколько наводящих вопросов.
— Задавай, — согласилась Ольга. — Только телевизор выключи. Меня мельтешение отвлекает.
Он щелкнул пультом и развернулся к ней. Она тоже села удобнее. Их разделяло расстояние вытянутой руки, которую, разумеется, никто не протянул. Их отношения были сугубо деловыми. Ольга так себе и напомнила: «Сугубо деловые».
Она бы очень удивилась, если бы могла прочитать мысли Геннадия Ильича, который одновременно с ней подумал то же самое и теми же самыми словами.
— Немного вернемся назад, — произнес он. — Алик не говорил тебе, где научился мастерить мины замедленного действия? Насколько я понял из твоего описания, он на военного человека не похож.
— Совершенно не похож, — подтвердила Ольга. — Слишком хрупкий и изнеженный. Такими бывают художники и музыканты…
— В кино, — сказал Геннадий Ильич. — Встречались мне и те и другие. Один художник имел обыкновение душить и расчленять своих подружек, а потом рисовать их в таком… гм… разобранном виде. А музыканты чаще всего оказываются алкоголиками или наркоманами. Бывали, правда, исключения. Помню гитариста, раскроившего жене череп мясорубкой. Он и пил, и курил, и кололся, все сразу.
