— И что все это значит? — поинтересовалась Ольга. — Почему ты оставил коробку?
— Не понимаешь?
— Нет.
— Я так думаю, что этот гаденыш сам заказал своих родителей, — стал объяснять Геннадий Ильич сквозь зубы. — Когда осетины их убили, ему очень удачно подвернулась ты. Он приготовил для тебя бомбу немедленного действия. Взрыв произошел, как только ты нажала на кнопку. Твое счастье, что ты сделала это, когда отошла от стола.
— Он убрал Рахмана, чтобы его не выдали? — догадалась Ольга.
— Наконец ты прозрела! И от тебя заодно он решил избавиться. Концы в воду. То есть в огонь. Умненький мальчик. Но на этот раз он просчитался.
Чтобы не упустить красную машину из виду, Геннадий Ильич проскочил перед самым носом дребезжащего трамвая.
— Осторожно! — крикнула Ольга.
— Я был вынужден, извини. Не хочу упускать нашего благодетеля.
— Ты думаешь, он и на этот раз такую же ловушку приготовил?
— Не совсем. Но ловушка сработает. Правда, когда нас там не будет.
Едва Геннадий Ильич успел закончить фразу, как позади рвануло. Обернувшись, они увидели снежное облако, поднявшееся далеко за крышами машин.
— А! — вскричала Ольга. — Я поняла теперь! Пульт — это муляж, пустышка. Алик сам взорвал свою бомбу.
— Совершенно верно. Он нарочно изготовил взрывчатку мощнее прежней. Чтобы нас разнесло даже в том случае, если мы повезем бомбу в багажнике. Сейчас этот подонок едет и улыбается, довольный собой. Он полагает, что избавился от нас, нажав пальцем на нужную кнопочку. Но его ждет сюрприз. Только мы должны спешить, пока в новостях не сообщили, что от взрыва на площади Комсомола никто не пострадал.
— Это преподнесут как покушение на святыни, — предположила Ольга. — Воображаю себе реакцию СМИ. Негодяи подняли руку на наше светлое прошлое?
— Что-то в этом роде, — рассеянно пробормотал Геннадий Ильич, сосредоточенный на загроможденной машинами дороге.
Летние скаты подвели его на подъеме, заледеневшем после того, как здесь пролился поток из прорвавшегося водопровода. «Шкода» проехала несколько метров и забуксовала.
— Подтолкнуть? — азартно спросила Ольга.
— Бесполезно, — вздохнул Геннадий Ильич. — Я переоценил свои возможности. Гоняться на моем драндулете за «Альфа-Ромео» была глупая затея.
— Ничего, мы его потом достанем.
— Как бы не было поздно.
— Не будет. Теперь мы начеку и не позволим Алику к нам приблизиться. Он это знает и не полезет на рожон. Все-таки натура у него трусливая. Может действовать только исподтишка.
— Этого я и опасаюсь, — вздохнул Геннадий Ильич.
— Все будет хорошо. — Ольга взяла его за руку, лежащую на рычаге сцепления. — Главное, что мы вместе и нам больше не надо воевать.
Кое в чем она была права, а кое в чем ошибалась.
Глава 15. Спортивный азарт
Заурбек Караев играл в дартс с двумя своими ближайшими соратниками: Асланом Нагиевым и Дандаком Чельдиевым. В оперативных сводках МВД эта парочка проходила как Енот и Шуша, поэтому и мы не станем с ними церемониться. Енот так Енот, Шуша так Шуша.
Дротики, которые метались в мишень, были утяжеленные, тщательно отцентрированные, с насечками против скольжения пальцев и сменным оперением. Каждый весил по двадцать пять граммов и входил в пробковый круг, как нож в масло.
Караев был лучшим игроком, поэтому он и предложил играть в дартс, а не в карты или нарды. Енот и Шуша бросали металлические дротики плохо, но отказаться не могли. После гибели Рахмана лидерство в группировке перешло Караеву, так что спорить с ним было себе дороже. Сегодня ты отказываешься играть в дартс, а завтра крутишься не рядом с хозяином, а сшибаешь деньги с торгашей на рынке. Еноту и Шуше не хотелось на холод. Они предпочитали проигрывать Караеву, но находиться в тепле и на подхвате. Так больше перепадало.
— Сто одно! — объявил Караев. — Я опять выиграл.
Подручные безропотно отстегнули причитающееся с них. Играли в дартс они не по обычным правилам, а на особый манер. Побеждал тот, кто первым набирал сто одно очко, поражая выбранные сектора мишени. Перебор означал, что все набранные очки сбрасывались и нужно было начинать все сначала. Таким образом, попасть нужно было не просто в «яблочко», а еще и поразить дротиком узенькую кайму окружности, что требовало даже большей меткости, чем попадание в сердцевину мишени. Даже Караеву, при всей его меткости, не удавалось достичь успеха с первого раза, так что говорить о Еноте и Шуше, которые проиграли уже примерно по сотне баксов каждый.
Оба обрадовались, когда игра прервалась.
В комнату заглянул охранник и доложил, что привезли официантку.
— Наконец! — возбужденно воскликнул Караев, и глаза его заблестели. — Я уже думал, что вы ни на что не способны.
Когда пленницу втолкнули в комнату, он сделал знак оставить их одних. Естественно, Шуша и Енот тоже остались: честно проигранные денежки давали им на это право.
После взрыва в «Тереке» осетины временно перебазировались за город. Выбрали подходящий особняк, заплатили хозяевам полцены и дали им полдня на сборы. Те, кто не поместился, проживали в мотеле, находящемся в пяти минутах езды. Все свободное время они мотались по городу в поисках официантки и двух строителей, которых подозревали в убийстве Рахмана.
Руководил поисками Караев, который в подобных делах разбирался значительно хуже, чем в игре в дартс. Ему не было еще и тридцати лет. Группировку он возглавил по той причине, что его отец и отец Рахмана состояли в кровном родстве и проживали слишком далеко от Неверска, чтобы лично оценивать обстановку. Как бы то ни было, решение было принято, и не нашлось смельчаков, готовых оспаривать его. Закон старшинства соблюдался осетинами беспрекословно. Тот, кто пошел бы против решения старейшин, навлек бы на свою голову слишком много неприятностей, вплоть до самой большой и непоправимой беды, которая может приключиться с человеком. Смерти.
В принципе, Заурбек Караев рассудил верно, что скрывшихся с места взрыва людей необходимо отыскать и как следует допросить. Его ошибка состояла в том, что, вместо того чтобы довериться профессионалам из полиции, он поручил расследование таким же малоопытным парням, как он сам. Добравшись до больницы, где загипсовали ногу Михайлычу, они устроили там бучу и, вместо того чтобы за умеренную плату выяснить адрес подозреваемого у дежурной медсестры, напугали ее, да еще избили хирурга до полусмерти. Михайлычу досталось еще сильней, поскольку он не смог сообщить имени и местонахождения подставившего его напарника. В настоящий момент бедолага пребывал в коме с тяжелейшим сотрясением мозга и ничего нового рассказать не мог.
Осетинские следопыты переключились на официантку. И здесь снова во всей красе проявился их полный дилетантизм. Они много чего умели и кое в чем превосходили мужчин, родившихся далеко от Кавказа. Однако с выстраиванием логических цепочек и аналитикой у осетин дела обстояли неважно. Они были бандитами и привыкли заниматься другими вещами. Любому из них ничего не стоило перерезать глотку любому, на кого укажет вожак. А думать, размышлять, сопоставлять факты они не любили. Так что расследование велось из рук вон плохо.
