И тут вспомнила угрозу хвостатого, он тогда сказал, что в случившемся буду виновата только я. В голове словно рубильник включился! Теперь понятно, откуда у Вити были наркотики, и почему полиция вообще на него вышла. Ничего, еще повоюю, не собираюсь так просто сдаваться какому-то самовлюбленному психу.
— Ник, а среди лис есть адвокаты?
Вероника скривилась, точно лимона куснула, а это значит, что есть. Вместо нее ответила улыбающаяся Мирослава:
— Есть, и самые лучшие.
Что ж, выдвинем оборотня против оборотня, и если я права касательно природы лис, то эти проныры в любую щель залезут, и через любую щель ускользнут.
— Я была бы благодарна за номер.
— Сложившиеся обстоятельства не должны влиять на обучение, клан ищеек не всегда будет призрачной угрозой, вскоре они станут реальной, и тебе нужно быть готовой, чтобы дать достойный отпор.
Вот так, война войной, а обед по расписанию, в нашем случае учеба.
Так, с чемоданом под подозрительный взгляд Ники, прошла в дом, а потом, поставив его в шкаф, что был полускрыт в прихожей, сразу отправилась на урок по контролю сил. Не знаю, откуда во мне столько упрямства, но сдаваться так просто была не намерена, хотя это и не в моих правилах, до последнего стоять на своем. Но раз начала воспитывать в себе личность, то нечего тормозиться на половине пути.
После жестких физических нагрузок, когда Вероника отлупила меня, словно отбивную, еле доползла до общей женской душевой при спортзале. Сама блондинка была достаточно замкнута, и в этот раз не трещала без умолку. Ее прорвало только в душе.
— Это ведь не оборотень был, да?
От ее вопроса волоски на теле встали дыбом.
— Он физически не смог бы сделать больно своей паре. Пусть они наглые и перебарщивают в способах достижения цели, но изнасиловать пару — это точно не про них.
— А я и не говорила, что это был он. Слушай, Ник, давай закроем эту тему?
Девушка пожала плечами, скинула полотенце на пол и зашла в кабинку.
Мне было понятно, что она хотела сказать, но проблемы в семье должна решать сама, без посторонних. Главное, чтобы денег хватило на адвоката, не хочется снимать со счета, который мы открыли на очень крайний случай.
Быстро вымылась и побежала искать Мирославу, через два часа начнутся откаты от зелья, к тому моменту нужно успеть договориться о встрече с адвокатом и съездить в отдел, передать теплые вещи и домашней еды. Не знала, что нужно еще положить, никогда не сталкивалась с тем, что нужно делать передачки.
Верховную нашла в саду, она сидела под раскидистой яблоней и наблюдала за игрой двух собак. Достаточно умиротворяющая картина, но времени было очень мало, поэтому скрепя сердцем подошла и заговорила, нарушая идиллию:
— Вы не могли бы продиктовать номер?
Она тепло улыбнулась, и прислонилась к спинке скамьи.
— А ты думаешь лис будет говорить с ищейкой?
Вот об этом я благополучно забыла, и только теперь осознала, что помогать своему кровному врагу оборотень не будет, а если и будет, то за космическую сумму.
— Не спеши, я сама с ним переговорю, мы составим договор и ты потом переведешь сумму по лицевому счету, указанному там. После договора и указания точной цены лис не соскочит, а лениться не позволит азартная сущность. Беги домой, отдыхай, и уже утром, перед обучением, навестишь своего мужа. Легкой дороги, Поль.
Душевно поблагодарила верховную и вызвала себе такси, залезать вместе с чемоданом в маршрутку, как и тащить его до остановки, в мои планы не входило.
Дом встретил оглушающей тишиной, как-то дико осознавать, что сегодня Витя не придет домой, не начнет шуршать одеждой и крышками на кухне. Да, он оступился, поставил слишком много рамок, но он меня любит, пусть дико, но любит. Я тоже его очень люблю, но больше не выдержу, либо он выходит, и мы полностью пересматриваем совместное проживание, либо разводимся. Почему-то совсем не бралось в расчет, что его все-таки посадят, на крайний случай у меня есть еще один вариант, но к нему прибегать совсем не хочется.
Харитон
Сбившееся дыхание, запах прелой хвои, свист толпы и лай собак. Не знаю куда бежать, не знаю зачем, просто бегу, мечтая сдохнуть от разрыва сердца. Даже свежий воздух после загона больше не радует. Где-то слева от меня бежала Гера, но ее уже не чувствую, а еще запах крови самого младшего из нас. Ищейки не люди, они даже хуже зверей, заставлять ребенка быть целью, подвергать его травле. Сегодня редкий случай, когда охоту решили сделать днем, и у нас нет выбора. Хотя нет, он есть, броситься на какого-нибудь охранника и получить пулю, чтоб больше не мучиться.
Мы всегда стараемся убегать бесшумно, хотя бы как-нибудь заметая следы, но шкура уже давно не та, шерсть лезет, цепляется за кору деревьев, оставляя охотникам знаки. Под лапу попала шишка, неприятные ощущения, но все равно бегу. Бегу просто потому, что это дает хотя бы призрачное ощущение скорой свободы.
От скудного, стухшего корма наши тела уже давно превратились в скелеты, хорошо это не так заметно под плешивой шкурой. После года в заточении уже перестал верить в удачу, просто плыву по течению, полностью растворившись в днях, выгрызая надоедливых блох, когда раны позволяют двигаться.
И вот, очередная травля, нам открывают лаз и мы бежим, скорее по инерции, чем по-настоящему мечтая вырваться из этого ада. Мы уже давно перестали мечтать, из нас это выбили током и транквилизаторами. А еще делают ставки, слышал как-то от глумливого охранника. По лесу расставлены камеры, слабо одаренные гоняют нас, а те, что у верхушки, ставят на определенное расстояние, которое, по их мнению, тот или иной оборотень сможет пробежать.
В этом плане мы милосерднее, если в наши руки попадалась ищейка, мы его или ее убивали. Не мучили, как они нас, а милосердно обрывали жизнь неугодного. Как меня вообще поймали? Как оказался тут? Не помню.
Нос уловил запах жаренного мяса, даже не поверил сначала, думал, что все, благое сумасшествие смилостивилось и наконец завладело мною. Лапы сами ускорились, выжимали из меня последние крупицы сил, мне было даже без разницы на то, что где-то там еще одна ищейка, молодая, возможно даже ребенок. Неужели они позволили своему молодняку участвовать в этом? Я оборву его жизнь быстро, не буду уподобляться этим извергам.
На поляне помимо ищейки были обычные люди и двое детей, только из-за этого замер. От девушки с ножом пахло страхом и чем-то таким невероятным, таким, что хотелось подойти к ней, лечь в ногах и умолять о ласке. Она - мой враг, но это знание не могло заставить оскалить клыки и впиться в мягкое, податливое горло, пока то не покрылось твердой броней.
Это какая-то новая задумка ищеек? Не понимаю. Девушка смотрит мне в глаза, я словно слышал ее мысли, слышал ее мольбу не трогать остальных, что сейчас спешно стараются исчезнуть. Аккуратно положила нож на стол и стала медленно идти ко мне. Она же даже боевую форму не принимает, почему? Что она задумала? Я должен убить ее, должен сократить их братию на одну женщину, но тело не повиновалось, оно замерло в ожидании, когда ее руки коснуться меня.
