При воспоминании о разговоре с дер Моллом, состоявшимся накануне Ортена охватило неприятное, скребущее душу чувство. Не стоило ему говорить таким тоном о Ровене, тем более он так не думал. Но уж больно хотелось уязвить каритца. И ведь удалось, Ортен злорадно ухмыльнулся, непроизвольно потирая шею, крепко его выскочка приложил.
Быстро собравшись, Ортен вышел из общежития, где остался ночевать после бала. И вот тут начались странности. Комендант крепости, обычно дружелюбный, в ответ на приветствие орка буркнул что-то невнятное и отвернулся. Попавшиеся на пути курсанты здоровались по уставу, но смотрели осуждающе, а кто и откровенно зло. От группки целительниц, стоящих на плацу, отделилась принцесса дриад, и решительным шагом направилась к Ортену. Тот остановился, удивлённый. Обычно дриады смотрели на него куда приветливее.
— Это всё из-за вас! — возмущённо воскликнула принцесса, уткнув палец ему в грудь.
— Что случилось, курсант Розалия, — от неожиданности Ортен даже вспомнил имя дриады.
Та, убрав палец, совершенно не аристократически уткнула руки в бока и скандальным тоном заявила:
— Это вы виноваты! Кто теперь создаст мне парадный портрет?
С негодующим фырканьем дочь правителя Сангрина развернулась и направилась к своим, гордо вздёрнув подбородок. Орк недоумённо пожал плечами, кто их поймёт, этих принцесс, и проследовал на полигон.
Боевые маги, завидев преподавателя, выстроились ровной шеренгой. Вот только в строю кое-кого не хватало.
— Старший отделения, по какой причине отсутствует курсант дира Бранн? — спросил Ортен у Ника.
Тот нехорошо прищурился, но ответил чётко:
— Курсант дира Бранн отчислена из академии по собственному желанию. Отбыла из крепости вчера во время бала.
Ортен приказал боевым магам разбиться на пары и приступать к тренировке. Ника же подозвал к себе и, забыв об установленном самим же правиле: в академии он наставник, братья лишь курсанты, рыкнул вполголоса:
— Ты что городишь? Ро так сюда рвалась, стала одной из лучших. И просто так всё бросила?
Ник вызверился, оскалив клыки в ответ:
— А нечего тебе было трепать языком, что она на тебя вешается, как твои девки, и что стоит пальчиком поманить, она за тобой, как собачка, побежит. Обидел Ро, теперь расхлёбывай!
Ортен отшатнулся, почувствовав, как кровь отливает от лица. Только один человек мог передать Ровене эти слова.
— Остаёшься за главного, — коротко приказал он Нику и рванул ко второму полигону.
Марвин дер Молл стоял напротив мишени, утыканной ножами. Два клинка второй наставник мечников держал в руках. Именно их блеск удержал Ортена от немедленного нападения. Откуда-то появилась уверенность, каритский выскочка, не задумываясь, воспользуется оружием.
— Это ты ей сказал? — глухо прорычал орк.
Дер Молл мгновенно понял о чём речь и криво усмехнулся. Глянул на клинки в руках, на Ортена, словно прицеливаясь. Затем развернулся, отправил оба ножа в центр мишени и только после этого ответил:
— Нет. Ровена случайно услышала наш разговор. Я пытался убедить, что твои слова не искренни, это попытка побольней ударить меня. Убеждал не ради тебя, ради неё. Она не поверила.
Марвин дер Молл развернулся и ушёл в оружейную. По напряжённой спине и сжатым в кулаки рукам, было заметно — он сдерживает такое же острое, как и у орка желание подраться.
Ортен вернулся к магам, принял зачёт и лишь после этого направился к дяде.
Глава Степной военной академии пребывал не в самом лучшем расположении духа. На просьбу племянника, отпустить его на несколько дней, рыкнул:
— Никаких отпусков и отлучек до конца экзаменов, — и отвернулся.
Ортен, выйдя из кабинета Главы, негромко выругался. Отсрочка такого нужного разговора с Ровеной напрягала. Но, подумав, орк решил, может, так и лучше. Его избранная отойдёт от обиды, и не будет уже так сильно злиться. А уж когда он предложит помолвку обязательно обрадуется.
В том, что Ровена быстро простит и не откажет, Ортен нисколько не сомневался.
Часть вторая. Глава первая. Семейный портрет
Зима в Туате выдалась ранняя и холодная. Ровена поняла это, сразу по выходу из портала. И как не понять, когда на голову обрушился целый сугроб из снежинок. Пока художница добежала от ворот до двери дома — сильно промёрзла.
Мама Гвен сбегала на кухню и принесла горячий чай, отец усадил Ровену в кресло, укутал в тёплый плед и схватился за амулет связи. Вскоре появилось всё семейство Эйны. Домочадцы сестры и она сама напоминали больших снеговиков. Гостиная заполнилась шумом, гамом, восклицаниями.
Ровена согрелась быстро. Но оцепенение, такое же, что возникло сразу после случайно подслушанного разговора Ортена и Марвина, отступать не спешило. Казалось, кусок льда надёжно спрятал сердце художницы от боли, как, впрочем, и от всех других чувств.
Ровена рассказала домашним, почему вернулась. Её спокойный, отстранённый вид напугал всех, даже близнецов. Только малышка на руках деда радостно что-то угукала.
Последующие несколько дней родные изо всех сил старались растормошить непривычно тихую художницу. Гвен готовила любимые блюда дочки, отец дарил новые амулеты, сестра привлекала к уходу за малышкой. Близнецы пытались утащить на прогулку, и им даже удалось один раз, но, дойдя до площади, где веселились жители столицы, Ровена развернулась и, сославшись на холод, ушла домой.
Кайден же собрался в Степной Каганат.
— Не могу видеть такой нашу Ро. Притащу сюда этого орка, или проучу, как следует, — эльф ударил кулаком о раскрытую ладонь.
— Думаю, ты прав. Так продолжаться не может. Наша девочка даже не рисует! — поддержала мужа Эйна.
— Нет, не прав, — раздалось от дверей детской. Супруги вздрогнули и разом обернулись. Они не ожидали, что Ровене так быстро удастся укачать племянницу. Художница прикрыла плотно дверь и продолжила: — Ортен мне ничего не обещал, ничего не должен. И дикого пегаса можно оседлать, но станет ли он любить пленивших его?
Забежавшие с улицы близнецы уловили последние слова про пегаса и переглянулись.
— Ро! Пошли с нами! — воскликнул один.
— Прогуляем Бриза, — уже тише продолжил второй после шиканья матери.
Ровена накинула шубку, машинально повесила на плечо сумку с альбомом и грифелем и ровным шагом последовала за мальчишками к задней двери. Эйна и Кайден расстроено переглянулись, настолько безжизненными казались действия художницы.
Даже баловень Бриз, белоснежный красавец пегас, почуял неладное. Пробежав круг по загону, крылатый конь остановился и подошёл к Ровене. Он легонько толкнул художницу лобастой головой в плечо, потянул за лямку сумку. Затем прошёл в центр и встал, расправив крылья и горделиво вскинув голову. Мол, что с тобой сделаешь, рисуй.