Затем я обернулся в сторону магазина. Я сказал себе, что просто хочу посмотреть, не вышла ли уже Лиз. Но если по правде, я обернулся, чтобы проверить, смотрит ли на меня Террьо. Да, он по-прежнему смотрел на меня. Он поднял руку и поманил меня пальцем. Очень медленно. Иди сюда, мальчик.
Я вернулся к скамейке, ноги как будто несли меня сами. Я не хотел возвращаться, но меня словно что-то тащило обратно.
– Ей на тебя наплевать, – сказал Кеннет Террьо. – Насрать с высокой горы. Она тебя просто использует, мальчик.
– Ни хрена подобного. Мы спасаем жизни.
Рядом не было никого из прохожих, но даже если бы кто-то был, он все равно бы меня не услышал. Под взглядом Террьо у меня пропал голос, и мне приходилось шептать.
– Она спасает свою работу.
– Вы не можете этого знать, вы просто псих ненормальный. – Я по-прежнему говорил шепотом и всерьез опасался обмочиться.
Террьо ничего не сказал, лишь ухмыльнулся, что само по себе было ответом.
Лиз вышла из магазина с пакетом в руке. В те времена такие дешевые полиэтиленовые пакеты в магазинах давали бесплатно, чтобы можно было сложить покупки. Она посмотрела на скамейку, где сидел человек с развороченной головой, которого она не могла видеть, потом повернулась ко мне.
– Что ты здесь делаешь, Чем… Джейми? Тебе было сказано ждать у машины. – Прежде чем я успел ей ответить, она спросила резким, отрывистым голосом, словно я был преступником на допросе в каком-нибудь полицейском телесериале: – Он еще что-нибудь говорил?
Что вы беспокоитесь только о своей работе, подумал я. Но я, наверное, и сам это знал.
– Нет, – сказал я. – Я хочу домой, Лиз.
– Скоро поедем. Уже совсем скоро. Но сначала мне нужно сделать еще одно дело. Вернее, два дела. Прежде чем ехать куда бы то ни было, надо убрать из машины все, что ты там навалил. – Она приобняла меня за плечи (как сделала бы хорошая мама) и повела к машине. Когда мы проходили мимо прачечной самообслуживания, я хотел помахать женщине, складывающей белье, но теперь она стояла спиной к окну.
– Я кое-что подготовила. На самом деле я не слишком рассчитывала, что у меня будет шанс этим воспользоваться, но благодаря тебе…
Когда мы подошли к машине, Лиз достала из пакета простенький раскладной телефон. Еще в заводской блистерной упаковке. Я прислонился к витрине обувной мастерской и наблюдал, как Лиз возится с телефоном, чтобы он заработал. Была уже четверть пятого. Если мама с Барбарой и вправду решат зайти в бар, я еще успею вернуться домой до маминого прихода… но смогу ли я сохранить в тайне сегодняшние приключения? Этого я не знал, и тогда это казалось не важным. Мне было бы легче, если бы Лиз хотя бы отъехала за угол – после всего, что я для нее сделал, она могла бы и потерпеть запах моей рвоты какие-то две-три минуты, – но она была слишком взвинчена. К тому же речь шла о бомбе. Мне сразу вспомнились фильмы, в которых часы отсчитывали последние секунды до взрыва, а герой все еще думал, какой именно провод надо перекусить, красный или синий.
Лиз набрала номер и поднесла телефон к уху.
– Колтон? Да, это я… заткнись и слушай. Ты мой должник, и пришло время платить по счетам. Помнишь наш уговор? Я тебе продиктую, что нужно сказать. Запиши все слово в слово, а потом… я сказала, заткнись!
Она произнесла это с такой злобой в голосе, что я невольно отпрянул, сделав шаг назад. Я никогда раньше не слышал у нее таких интонаций, и я понял, что впервые вижу Лиз Даттон в ее другой жизни. В жизни полицейского детектива, где ей приходится иметь дело с подонками.
– Сделай запись нашего разговора, потом перепиши его на бумагу, а потом сразу перезвони мне. Немедленно.
Она ненадолго умолкла. Я покосился в сторону магазина. Обе скамейки были пусты. По идее мне полагалось вздохнуть с облегчением, но я почему-то не чувствовал облегчения.
– Ты готов? Хорошо. – Лиз закрыла глаза, отгораживаясь от всего остального, кроме того, что она собиралась сказать. Теперь она говорила медленно и очень четко: – «Если Кен Террьо действительно Подрывник…» Тут я тебя перебью и скажу, что хочу записать наш разговор. Ты дождешься, пока я не скажу: «Давайте еще раз, с начала». Понятно? – Она опять замолчала, видимо, дожидаясь, когда Колтон, кем бы он ни был, скажет, что ему все понятно. – Ты скажешь: «Если Кен Террьо действительно Подрывник, он всегда говорил, что заканчивать надо там, где начинал. Я звоню вам, потому что мы с вами беседовали в две тысячи восьмом. У меня сохранилась ваша визитка с номером телефона». Все ясно? – Снова пауза. Потом Лиз кивнула. – Хорошо. Я спрошу, кто звонит, и ты бросишь трубку. Звони прямо сейчас, дело срочное. Если подведешь, пеняй на себя. Ты меня знаешь.
Лиз завершила разговор и принялась нетерпеливо расхаживать взад-вперед по тротуару. Я еще раз украдкой взглянул на скамейки у магазина. Обе пустые. Может быть, Террьо – то, что от него оставалось – отправился в Куинс посмотреть, что сейчас происходит у него дома.
Из кармана пиджака Лиз раздалось барабанное вступление к «Ходят слухи». Она вынула свой настоящий телефон, поднесла его к уху и сказала:
– Слушаю, – помолчала пару секунд и добавила: – Подождите, я запишу разговор. – Она включила запись. – Давайте еще раз, с начала.
Все прошло по намеченному сценарию. Лиз завершила звонок и убрала телефон в карман.
– Не так убедительно, как хотелось бы, – пробормотала она. – Но должно прокатить.
– Да, наверное. Тем более когда бомбу найдут, – сказал я.
Лиз слегка вздрогнула, и я понял, что она говорила сама с собой. Я уже сделал то, что от меня требовалось, и стал просто мебелью.
Лиз достала из пакета рулон бумажных полотенец и аэрозольный баллончик с освежителем воздуха. Она вытерла с пола мою рвоту, бросила грязные полотенца в водосточную канаву (сто долларов штрафа за выброс мусора в неположенном месте, как я выяснил позже) и распылила в салоне освежитель с условно цветочным запахом.
– Садись в машину, – велела она.
Я стоял, отвернувшись, чтобы не видеть остатки своих равиоли, съеденных на обед (Лиз вычищала машину сама, я подумал, что так будет справедливо: пусть она тоже что-нибудь сделает для меня), но когда обернулся, чтобы сесть в машину, у багажника стоял Кеннет Террьо. Стоял очень близко, на расстоянии вытянутой руки, и по-прежнему ухмылялся. Я бы наверняка закричал, если бы сумел набрать воздух в легкие, но меня словно парализовало. Я действительно не мог вдохнуть. Как будто все мои мышцы разом заснули.
– Еще увидимся, – сказал Террьо, еще сильнее растянув рот в ухмылке, так что стала видна корка запекшейся крови между щекой и зубами. – Чемпион.
26
Мы проехали всего три квартала, и Лиз снова остановилась. Достала свой телефон (настоящий, а не одноразовую «раскладушку»), глянула на меня и увидела, что я весь дрожу. В эти минуты я бы, наверное, не отказался от теплых объятий, но Лиз лишь похлопала меня по плечу, предположительно с сочувствием.
