Было видно, что он хотел спросить у меня что-то еще, но не стал спрашивать, а просто велел Кэролайн ехать. Мы с ней сели в машину, и когда она выехала с мощеного дворика на изогнутую подъездную дорожку, я ощупал карманы джинсов и нашел телефон Лиз, хотя и не помнил, чтобы клал его к себе в карман.
– Можно, я позвоню маме и скажу, что мы едем в клинику?
– Да, конечно.
Уже включив телефон, я сообразил, что если Кэролайн узнает, что я звоню с телефона Лиз, у меня могут возникнуть проблемы. Она наверняка спросит, откуда я знаю пароль на телефоне погибшей женщины, и что я ей отвечу? Впрочем, она ни о чем не спросила.
Мама сказала, что она уже едет. На «Убере» (что, наверное, стоило целое состояние, поэтому хорошо, что агентство опять приносило прибыль). Она сказала, что скоро приедет, и спросила, точно ли у меня все хорошо. Я сказал, да. Меня везут в клинику в Ренфилде, но просто чтобы меня осмотрели на всякий случай. Мама велела не отвечать ни на какие вопросы, пока она не приедет ко мне, и я сказал, что не буду.
– Я позвоню Монти Гришэму, – сказала она. – Он сам не занимается такими делами, но у него есть знакомые адвокаты.
– Мне не нужен адвокат, мам. – Когда я это сказал, Кэролайн быстро глянула на меня. – Я ничего не сделал.
– Если Лиз кого-то убила и ты при этом присутствовал, тебе понадобится адвокат. Будет расследование… дознание… наверняка подключится пресса… и все такое. Это я виновата. Я привела эту суку в наш дом. – Она на секунду умолкла и сказала, как плюнула: – Эту чертову Лиз.
– Сначала она была нормальной. – Это была правда, но я вдруг осознал, что ужасно устал. – Ладно, мам, скоро увидимся.
Я завершил звонок и спросил у Кэролайн, долго ли ехать до клиники. Она ответила, что минут двадцать. Я оглянулся на заднее сиденье, внезапно уверившись, что там будет Лиз. Или – что гораздо страшнее – Террьо. Но никого там не было.
– Мы здесь только вдвоем, Джейми, – сказала Кэролайн. – Не волнуйся.
– Я не волнуюсь, – ответил я, хотя была одна вещь, из-за которой мне следовало бы волноваться, и слава богу, что я о ней вспомнил, иначе нам с мамой грозили бы крупные неприятности. Я прислонился головой к оконному стеклу и отвернулся от Кэролайн. – Я, наверное, немного посплю.
– Да, тебе не повредит. – В ее голосе слышалась улыбка.
Я и вправду чуть-чуть подремал. Но сначала включил телефон Лиз, прикрывая его своим телом, и стер запись, где пересказывал маме сюжет «Тайны Роанока». Если в полиции у меня отберут телефон и выяснят, что он не мой, я что-нибудь придумаю. Или просто скажу, что не помню, как он у меня оказался. Так будет проще и безопаснее. Но нельзя, чтобы кто-то нашел эту запись.
Ни в коем случае.
66
Начальник ренфилдской полиции и еще двое полицейских приехали в клинику примерно через час после нас с Кэролайн. С ними был человек в штатском, который представился окружным прокурором. Врач осмотрел меня и сказал, что со мной все в порядке: немного повышенное давление, но с учетом того, через что я прошел, это неудивительно. Он заявил, что уже завтра утром давление придет в норму и что я «обычный здоровый подросток». Да, обычный здоровый подросток, который общается с мертвыми, но я, конечно, не стал этого говорить.
Мы с полицейскими и прокурором уселись в комнате отдыха для сотрудников клиники и стали ждать мою маму. Как только она приехала, начались вопросы. Мы с мамой заночевали в ренфилдском мотеле «Стардаст», и следующим утром вопросы продолжились. Мама сама сказала полицейским, что она состояла в близких отношениях с Элизабет Даттон, пока не узнала, что Лиз занимается наркоторговлей. Я рассказал, как Лиз подловила меня после тренировки, силком усадила в машину и привезла в Ренфилд, где собиралась ограбить дом мистера Марсдена, надеясь добыть крупную партию окси. Под конец он сказал, где хранятся таблетки, и Лиз его застрелила: то ли потому, что таблеток в той комнате оказалось гораздо меньше, чем она ожидала, то ли потому, что там обнаружилось кое-что другое. Те фотографии.
– Я одного не понимаю, – сказала Кэролайн, когда я отдал ей куртку, которую не снимал очень долго. Мама одарила Кэролайн взглядом волчицы, готовой броситься на защиту своего детеныша, но та этого не заметила. Она смотрела на меня. – Она его связала…
– Она сказала, что зафиксировала. Употребила именно это слово. Наверное, потому, что раньше служила в полиции.
– Ладно, она его зафиксировала. И если судить по тому, что она говорила тебе – и что мы обнаружили наверху, – она его пытала. Но не слишком сильно.
– Давайте короче, – сказала мама. – Моему сыну сегодня пришлось пережить немало ужасов, и он совершенно измучен.
Кэролайн пропустила ее замечание мимо ушей. Она по-прежнему смотрела на меня, причем очень пристально.
– Она могла бы пытать его дальше, пока не получит желаемого, но она бросила его в доме, помчалась в Нью-Йорк, похитила тебя и привезла в Ренфилд. Зачем?
– Я не знаю.
– Вы с ней ехали два часа, и она ничего не сказала?
– Сказала только, что рада меня видеть.
Я не помнил, чтобы она что-то такое сказала, так что формально это была ложь, но по сути, наверное, нет. Я вспомнил все вечера в нашей гостиной, когда мы втроем с мамой и Лиз смотрели «Теорию большого взрыва» и смеялись до слез. Вспомнил и разрыдался. На этом вечерний допрос завершился.
Уже в мотеле, когда мы вошли в номер, мама заперла дверь на замок и сказала:
– Если спросят еще раз, скажи, что, может, она собиралась взять тебя с собой, когда поедет на запад. Скажешь?
– Скажу.
У меня даже мелькнула мысль, что, возможно, Лиз что-то такое и задумывала. Это была не лучшая тема для размышлений, но все-таки лучше, чем то, что я думал (и думаю до сих пор): что она собиралась меня убить.
В ту ночь я спал не в своем смежном номере. Я спал на диване в номере у мамы. Мне снилось, что я иду по пустынной проселочной дороге под тонким серпом луны. Не свисти, не свисти, твердил я себе, но все равно начал насвистывать. Не смог удержаться. Я насвистывал битловскую «Let It Be». Я очень четко это запомнил. Где-то на шестой-восьмой ноте у меня за спиной раздались шаги.
Я проснулся, зажимая руками рот. Словно пытался заглушить крик. Я до сих пор иногда так просыпаюсь – и боюсь вовсе не крика. Я боюсь, что проснусь со свистом на губах и мертвосвет, эта тварь, будет рядом.
Протягивая руки для объятий.
67
Есть много минусов быть подростком. Смотрите сами: прыщи, муки выбора, что надеть в школу, чтобы тебя не засмеяли, совершенно загадочные девчонки – и это лишь три позиции из бесконечного списка. Но после поездки в дом Дональда Марсдена (после моего похищения, если уж откровенно) я выяснил, что есть также и плюсы.
