Меня терзали смутные сомнения…
Я закрыла ноутбук, выключила лампу, покинула свой чердачный кабинет и вышла на крыльцо, поборов порыв приставить руку козырьком ко лбу и посмотреть в конец улицы – не пылит ли там зеленый «Матис» Лизки, нежно называемый хозяйкой «лягушонка-коробчонка».
Я, конечно, не забыла, что приглашала подругу навестить меня в сельской местности, но при этом помнила, что дату встречи в пампасах мы с ней не согласовывали.
С шумом и треском по маршруту «навес – подоконник – перила – крыльцо» проскакал Шуруппак, рыжей молнии подобный, встал передо мной, хлеща себя по бокам пушистым хвостом, и гневно выпучил круглые глаза. После этого он выдал целую скрипучую тираду – кажется, обматерил меня на кошачьем языке.
– Я так больше не буду, – пообещала я, наклоняясь и подхватывая сердитого зверя на руки. – По крайней мере, в ближайшее время. У меня пока никаких заказов нет, поэтому новых трудовых подвигов не предвидится.
– А вот и я! – донеслось с улицы. – Не ждали?
Кот замер, глянул одним глазом поверх моего плеча и начал бешено вырываться. Я отпустила его, и он стремительно унесся в глубь дома, скрипя когтями на крутых поворотах.
Кто-кто, а Шура Лизку точно не ждал. Он никогда ее не ждет и не радуется их внезапным встречам. Однажды Лизка бестактно пошутила, что из Шуры выйдет превосходный меховой воротник, и даже имела дерзость примерить моего кота к своему пальто. С того момента Шуруппак ей не доверяет.
– Кисуля, ты куда? Я тебе рыбки привезла! – вскричала Лизка, потрясая высоко поднятой авоськой.
Но кисули уже и след простыл.
Я спустилась с крыльца и открыла подруге калитку:
– Привет, заходи. Могла бы и предупредить, что приедешь.
– Я же написала тебе в мессенджер, ты разве не видела? – Лизка вручила мне авоську, в дырки которой выпирали углы пакетов и бутылочные горлышки, отчего раздувшаяся сетка несколько напоминала шотландскую волынку. – Ты тут совсем забыла о благах цивилизации, да?
Подружка поднялась на крыльцо и огляделась.
– А что, очень миленько. Эти бревенчатые стены, резные ставни, все такое аутентичное… Я привезла тебе бри, тофу, грана падана, рукколу, кешью, сибаса, кавьяр и шираз!
– Ни словечка не понял! – восхищенно произнес знакомый голос.
Мы с Лизкой обернулись.
– Это кто? – строго спросила она меня в четверть голоса.
Даже, может, в одну восьмую: максимально конспиративно.
– Это Дмитрий Палыч Синеглазов, здешний участковый, – торжественно представила я Митяя.
И, поскольку Дмитрий Палыч без приглашения вошел в мой двор, как в свой собственный, я сочла нужным пояснить, чтобы Лизка не подумала – я не только домик в деревне, но и мужика аутентичного себе завела:
– Мы, кстати, родственники, Дмитрий Палыч мой двоюродный брат.
– О! Так вы местный шериф?! – Лизка оглядела Митяя сверху, сошла с крыльца и мягкой поступью индейца двинулась вокруг него. – Женат?
– Не-не-не… Не надо! – Митяй уже явно жалел, что заскочил ко мне так некстати. Он было попятился: – Ладно, Ляся, я попозже загляну…
– Не-не-не! – Скво Лизка ловко заарканила беднягу и потащила на крыльцо. – Нам тут как раз не хватает третьего, не пить же вдвоем, в нарушение классики жанра!
– Не вырывайся, – посоветовала я родственнику.
У Лизки не вырвешься – она рекламный менеджер с пятнадцатилетним стажем. Очень эффективный продажник, от нее еще ни один клиент без оплаты не уходил.
– А что делать? – отворачиваясь от Лизки, тянущей его в дом, спросил Митяй.
Я пожала плечами:
– Лучшей тактикой было бы сразу упасть и прикинуться мертвым, но теперь уже поздно.
– Точно? – Митяй попытался обмякнуть, но Лизка тут же притиснула его к дверному косяку, причем подперла собственным телом, а оно у нее фигуристое. – Ах-х-х…
– Лиза, ты задавишь Митю. – Я протолкнула скульптурную группу в сени и там оттащила в сторону подругу-кариатиду.
Я шепнула ей:
– Полегче давай! Деревенские мужики к такому натиску непривычные.
– А не откроете ли вы нам, любезный Дмитрий Палыч, бутылочку шираза? – Лизка тут же сменила пластинку. – Выпьем по рюмочке за встречу, за знакомство, я, кстати, Елизавета Николаевна, можете звать меня просто Лизаветой…
Я тихо хмыкнула. Это свое «Елизавета Николаевна» Лизка без устали перекраивает сообразно ситуации: кому-то она Элис, кому-то Элиза, Лизхен или Бетти. Одному богатенькому дяденьке, фанату йоги и правоверному вегану, помнится, даже Веточкой представилась, чтобы больше понравиться.
Мое имя подружка, впрочем, тоже видоизменяет разнообразно и порой до неузнаваемости. Я у нее и Алиска, и Лиса, и Аля, и даже иногда Али.
– Я вообще-то не употребляю… – Митяй посмотрел на бутылки в авоське и честно договорил: – …незнакомые мне напитки. К тому же я сейчас за рулем и при исполнении. Алиса Юрьевна, разрешите вас на минуточку!
Мы вышли во двор, и Митяй, опасливо поглядывая на окно, приоткрывшееся как бы само по себе, нашептал мне:
– Ты поосторожнее давай. Двери-окна закрывай, проходной двор тут не устраивай.
– Да Лиза – моя лучшая подруга, мы сто лет знакомы! – возмутилась я почудившимся мне намекам.
– Да, вижу, что баба в возрасте и с опытом…
За окном гневно ахнули.
– …но я не про подругу твою, – договорил Митяй. – Тут Соколов пропал.
– Что значит – пропал? – уточнила я, не став спрашивать, какой Соколов. Ясно же, что не директор музея из моей телефонной книжки. – Ты его разве не посадил еще?
– Сажает суд! И еще бабки – петрушку с морковкой на грядках! Я его только задержал, потому как была ориентировка на беглого, а Соколов этот очень уж подходил, – досадливо объяснил участковый. – Плюс он проник в твое жилище, но ты же заявление не написала, пришлось его отпустить…
– Так Буряков же написал! По поводу пропажи шишака! – напомнила я.
– Так он когда написал? Соколова уже отпустили! Теперь вот кинулись искать – а нет его! По месту жительства не явился!
– А где у него место жительства?
– В райцентре. Улица Коммунаров, двадцать пять, квартира семь. Соседи говорят, давно его не видели. Конечно, давно: он же два года отсидел.
– Так, подожди. Ты полагаешь, что Соколов по-прежнему где-то здесь и мне следует его опасаться? – Я вычленила главное.
– Не исключаю такой вероятности.
– А я исключаю. Вот ты меня вчера не дослушал, хохмить начал, а я хотела тебе сообщить, что ночью кто-то шарился в той клумбе с фонарем. – Я кивнула на цветочные заросли. – И, судя по тому, что шарился он там недолго, искомое нашел быстро. Думаю, твой Соколов уже тю-тю – смылся из нашей деревни вместе с украденным шишаком в цивилизованный мир.
