Непростая жизнь одинокой женщины, вынужденной самостоятельно зарабатывать и лично решать все житейские вопросы, давно избавила ее от избыточной романтичности.
Меня, впрочем, тоже. Поэтому я согласно кивнула:
– Нам это не подходит.
– Нам подошло бы, если бы этот ход не засыпали, а расширили, благоустроили и оснастили ступеньками для удобного подъема, – добавила Лизка, оценив крутизну обрыва.
– Ага, и еще метро там пустили бы, – фыркнул Митяй. – Не переживайте, будет вам удобный подъем. Он чуть подальше, пройдемте…
– «Пройдемте» – это звучит несколько пугающе, вы еще попросите меня документики предъявить и арестуйте на пятнадцать суток, – закокетничала Лизка, и участковый что-то забурчал ей на ушко, вызвав игривый смех.
Я снова отстала, чтобы не быть третьей лишней, и потеряла сладкую парочку из виду, потому что овражек в очередной раз круто вильнул.
Когда я вышла за поворот, Лизка уже взбиралась по откосу. Подъем был относительно удобный: из наклонной стены подобием ступенек выпирали старые кирпичи. Их, должно быть, затолкали туда после дождя, когда глинистая земля была еще мокрой и мягкой.
Лизка карабкалась по кирпичным ступенькам с ловкостью цирковой обезьянки. Митяй стоял внизу, подставив руки и подняв глаза, как истово верующий в ожидании скорого и щедрого дара небес: страховал Лизавету.
Мне-то было совершенно ясно, что в случае падения Лизки Митяй ее не удержит – почти семьдесят кило да на ускорение свободного падения… Но мой деревенский братец в школе явно мимо физики проходил.
– Теперь ты давай, – сказал он, когда Лизка оказалась наверху импровизированной лесницы, а я как раз подошла к ней снизу. – Не бойся, если что, я тебя поймаю.
– Митя, мы с тобой в детстве по деревьям вместе лазали, думаешь, я разучилась? – хмыкнула я и вспорхнула по откосу, как лесной эльф.
Леголас бы залюбовался!
– Мы с тобой тогда яблоки в чужих садах тырили, – напомнил братец, тоже начиная подъем. – Надеюсь, это ты делать все-таки разучилась…
– Не была, не имела, не привлекалась, – успокоила я строгого участкового и протянула руку, помогая ему выбраться.
– Ну, вот! – Одернув на себе рубашку, Митяй тут же вернулся в роль гида. – Перед вами старинная часовня, которая была построена над истоком ручья, ныне пересохшего, на месте явления деревенской девушке святого заступника. Она спасалась от приставаний одного мужика – спасалась, спасалась, да все никак не могла спастись, потому что мужик тот, видать, был ну очень настойчивый и крепко озабоченный в этом плане…
– Ах, какие мужчины в этой деревне! – вставила Лизка, улыбаясь рассказчику одобрительно и даже поощрительно.
Если бы это она была героиней той стародавней истории, святому заступнику пришлось бы помогать мужику – в одиночку от Лизки он нипочем не отбился бы.
– И там, где, прогоняя сексуального маньяка, гневно топнул ногой святой заступник, забил родник с целебной водой, – договорил Митяй. – Правда, он уже очень слабенький стал, еле булькает.
– С чего бы это? – пробормотала я. – Не иначе, из-за отсутствия похвального целомудрия у нынешних дев…
– Ну и ладно, в деревне давно водопровод есть, – отмахнулся Митяй, явно не тяготящийся отсутствием у деревенских девиц целомудрия. – В часовню пойдем?
– В брюках и с непокрытыми головами? – усомнилась я.
– Там на входе можно фартуки длинные взять и платочки. – Митяй потянул Лизку к часовне – невысокому и неказистому сооружению из темных бревен.
Я не сразу пошла за ними и прогадала: Митяй и Лизка успели войти в часовню, а меня опередила группа туристов, десантировавшихся из подкатившего автобуса. На поклон к святыне сразу образовалась большая очередь, и я не встала в нее, решив, что схожу в часовню как-нибудь в другой раз, а не в выходной, когда автобусы с туристами подъезжают один за другим.
Я высмотрела уединенную лавочку под деревом – расположенная на максимальном отдалении от часовни и сувенирного ларька, она пустовала. Я заняла ее и стала ждать возвращения брата и подруги. Рыжая молния, зигзагом просквозившая к моим ногам, напомнила мне об оставленном дома Шуруппаке. Но это был не кот, а белка.
– Привет, – сказала я ей, осторожно вытягивая из кармана твердокаменное печенье имени Виктора Игнатьевича Епифанова, спрятанное после неудачной попытки съесть это лакомство.
Разумеется, я его прикарманила не от жадности, а из деликатности: чтобы завклубом не смутила явная несъедобность его угощения.
Белка преуспела больше, чем я. Деревянное печенье она грызла радостно и шумно, напоминая в процессе миниатюрный токарный станок. Я с удовольствием наблюдала за зверьком, устроившимся с добычей прямо у моих ног, пока внимание не переключилось с белочки на зайчика – солнечного, очень маленького, но яркого.
Я наклонилась, рассматривая его, и испуганная моим движением белка метнулась в сторону, не забыв недоеденное печенье. Я протянула руку и подняла с земли сверкающее белое зерно. Это была жемчужина.
– А орешки непростые, их скорлупки золотые, ядра чистый изумруд, – пробормотала я, ассоциативно поискав глазами белочку.
Она уже сидела на дереве, дотачивала печеньку и косилась неодобрительно. Но, кроме белочки, на меня, кажется, никто не смотрел. Я опустилась на корточки и пару раз обошла лавочку в низком присяде, внимательно рассматривая землю, покрытую редкой бурой травой и первыми опавшими листьями. Я даже поворошила их и заглянула под лавку, но нашла только пару окурков.
– А что это ты тут делаешь? – с интересом спросил знакомый голос.
Я подняла голову и увидела Лизку с Митяем.
– Смотри, что я нашла! – Не ответив подруге, я встала и показала брату жемчужину.
– Так.
Митяй сразу сделался серьезен. Он не дурак и хорошо соображает.
– Где?
– Тут. – Я показала, где лежала моя находка.
– А следы ты уже все затоптала, конечно, – вздохнул Митяй и, поддернув брюки, опустился на корточки, совсем как я минутой ранее.
– Отойдем. – Я потянула в сторону Лизку, удивленно наблюдающую за физкультурными упражнениями своего кавалера.
Митяй покачался на корточках, вертя туда-сюда головой, немного постоял в традиционной позе йогов «собака мордой вниз», поднялся, отошел, опять присел, снова встал и, согнувшись, пошел в сторону часовни…
Нет, мимо нее…
Мимо ларька с сувенирами и будки с кофе и пирожками…
К автобусу! Он скрылся за ним, некоторое время отсутствовал, потом опять появился и уже нормально, не загибаясь кренделем и не виляя, пошел к нам по прямой.
Мы с Лизкой так и стояли, не решаясь сесть на лавочку.
– Ну, что? – спросила я, когда участковый приблизился.
