В качестве утешительного приза переволновавшемуся животному была выдана куриная грудка. Себе я сделала бутерброд – вредный, но вкусный, с копченым мясом, сыром, майонезом и солеными огурчиками. И только собралась откусить от него, как зазвонил телефон.
– Ляся, ты где вообще? – спросила трубка голосом моего брата-участкового. – Мы тебя тут ждем, ждем, все глаза уже проглядели…
– Могли бы раньше позвонить.
Митяй смущенно крякнул.
– Понятно, раньше не могли, – угадала я. – Хорошо, что я не стала вам мешать и поехала домой на автобусе.
– Так ты в Пеструхине уже, что ли? Ну, шустрая!
– Ты даже не представляешь, насколько. – Я отложила бутерброд: начиналась неприятная часть разговора. – Я тут уже успела выяснить, что тот жемчуг, который валялся в прихожей Соколова, не из пропавшего шишака. Он не старинный и не природный, а культивированный, с железным ядрышком внутри.
– Та-а-ак… – Участковый помолчал, посопел. – То есть я правильно понимаю, что ты сперла вещдок?
– Какой вещдок? – Удивление мое было не более натуральным, чем тот жемчуг. – Нет никакого вещдока.
– Конечно, нет, ты ж его расколотила уже, иначе как бы узнала про ядрышко!
– Считай, что я раскаиваюсь, – сказала я тоном, который прямо говорил об обратном. – И давай не будем крохоборничать и пересчитывать жемчужины, замалчивая главное: Соколова арестовали ни за что! Не крал он шишак.
– Во-первых, не арестовали, а только задержали. Во-вторых, почем ты знаешь, крал он шишак или нет? Жемчужины на полу в его доме – это неспроста, нормальные люди так не мусорят.
– Ага, не мечите бисер перед свиньями! – язвительно припомнила я.
– Чего? – Библейские тексты в школе милиции Митяй не читал. – Какие свиньи, ты о чем? Ох, заморочила ты мне, Ляська, голову. Все, скоро увидимся, бывай. – И участковый отключился.
Я съела свой бутерброд, снова сбегала на чердак и притащила оттуда макбук. Та жемчужина, которая нашлась у источника, и те, что валялись в прихожей у Андрея Петровича, были как-то связаны.
«Не как-то, а ниткой», – подсказал внутренний голос.
– Логично, но не то, я ищу причинно-следственную связь. – Я открыла и включила макбук. – Что мы имеем? Соколов был в Пеструхине – и там нашлась одна жемчужина. А в городской квартире Андрея Петровича обнаружилась еще пара таких. Казалось бы, очевидно, что связующее звено – Соколов. Но!
«Но ты не хочешь, чтобы это был он», – догадался мой внутренний умник.
– Не хочу, – согласилась я. Уж самой-то себе можно признаться… – Поэтому считаю необходимым обратить особое внимание на мужика на «Хаммере». Вот хоть режьте меня, а на смиренного паломника по святым местам он не походил, да и на туриста тоже. Туристы не едут на осмотр достопримечательностей в потемках!
«Темное время суток – любимое время преступников», – услужливо подсказал внутренний голос.
– Вот! Вижу, ты меня понимаешь. – Я вошла в Интернет. – Тип на «Хаммере» мне до крайности подозрителен и на роль преступника подходит гораздо лучше, чем симпатяга Соколов.
«Авдей Игнатович Коромыслов», – припомнил ФИО подозрительного владельца «Хаммера» внутренний голос.
– Не он. – Я покачала головой: Коромыслова я уже видела на фото в его фейсбучном аккаунте. – Какой-то другой мужик, но, полагаю, из окружения Коромыслова. Я думаю, Авдей Игнатович дал ему покататься на своей машинке.
Я снова открыла страничку Коромыслова, пересмотрела немногочисленные размещенные там фотографии и посты. Авдей Игнатович не затруднял себя регулярным ведением аккаунта, появлялся в соцсети редко и был немногословен. Никого, похожего на мордастого мужика из «Хаммера», я на страничке Коромыслова не нашла.
Тогда я зашла на официальный сайт банка «Монолит», и тут мне повезло. Благообразный мордастик с серебряными височками и в золотых очочках сразу же нашелся на страничке «Руководство»!
– Управляющий областным филиалом Роман Игоревич Бойченко! Ты-то мне и нужен! – Я потерла ладошки, размяла пальцы и пробежалась по клавиатуре, забивая имя в поисковую строку.
Через четверть часа у меня уже было небольшое досье на Романа Игоревича. Ничего противозаконного: я собрала информацию из открытых источников, и самым ценным из них оказался мой родной «ФинансистЪ». Именно там было опубликовано большое интервью, в котором нашлось место и вопросу о хобби уважаемого управляющего. А увлечение у Бойченко оказалось достойное банкира, солидное и затратное: Роман Игоревич коллекционировал культурные ценности – предметы старины.
– Ага! – вскричала я так громко, что в глубине дома раздался мягкий стук: не иначе, упал с подоконника впечатлительный Шура.
Культурные ценности, они же предметы старины! В собрание таких предметов шишак Буряковых вписался бы идеально! Буквально стал бы жемчужиной коллекции!
– Пам, пам! – донеслось из-за забора.
И тут же в другой тональности:
– Пам, пам!
Я вышла на крыльцо и увидела на улице некое подобие свадебного поезда: две машины, одна за другой. Первой шла, вернее, в данный момент стояла, синяя «девятка» Митяя, второй – Лизкина зелененькая «лягушонка-коробчонка».
– А что это вы так скромно, всего на двух машинах и даже без эскорта мотоциклистов? – покричала я с крыльца.
– Ты ехидничать будешь или с нами поедешь? – вопросом на вопрос ответил брат-участковый. – Не нравится – иди пешком!
– Куда? – Я вроде никуда не собиралась.
– Ну, здрасте! Маманя нас на ужин ждет, с утра тесто поставила и утку зарубила!
– Утка с яблоками? – Я облизнулась и передумала сидеть дома.
– И с черносливом. – Митяй любезно открыл мне сначала калитку, а потом и дверь машины.
Лизка, сияя, как красно солнышко, помахала мне из-за руля «Лягушонки».
– Айн момент. – Я метнулась в хату, переобулась, сдернула с гвоздика в сенях палантин – вечером будет прохладно – и, наказав перманентно недовольному моими отлучками коту не скучать, заперла дверь и села в машину к Митяю.
Хотя ехать-то было недалеко – всего за три двора.
Но Митяю, оказывается, надо было со мной уединиться, чтобы решить деликатный вопрос:
– Ты, это… нынче с мамкой переночуешь?
– А что такое? Тетя Вера себя плохо чувствует? – заволновалась я.
– Да при чем тут ее чувства! Речь о наших с Лизочком. – Митяй оглянулся, сквозь два автомобильных стекла подарил страстный взгляд моей подруге и добавил в довесок мажорный «пам, пам» – краткий вариант любовной серенады на клаксоне. – Давай, ты сегодня переночуешь у мамки, а мы – у тебя?
– А что мне за это будет? – спросила корыстная я.
– А что ты хочешь? – слегка напрягся братик.
