Или не надо?
Или не там…
Алка подняла глаза к небу – мол, помоги, Боже! – и тут же получила подсказку, услышав металлическое звяканье, совершенно неорганичное в мягкой бархатной тьме.
Звякало выше по склону, где никто не жил, но имелось немало недостроев – более или менее романтичных руин, в которых тоже можно было наскоро уединиться и быстренько слиться в экстазе…
Алка немного подумала и пошла не вниз, а вверх.
Вскоре она убедилась, что не ошиблась с направлением: широко растянутая ветром куча золы на том месте, где недавно жгли сухую траву и спиленные ветки, сохранила следы, оставленные редкими в здешних широтах австралийскими брендовыми кроссовками с выпуклой фигуркой кенгуру на подошве. Это была Зямина обувь – ошибиться Алка не могла, кенгуристые кроссовки в подарок любимому мужу она заказывала лично.
– Прибью гада, – пообещала впечатанному в пепел кенгуру ревнивая Алка и стала искать другие следы и нашла: рядом с австралийскими черевичками отметились другие, поменьше размером и не брендовые.
– Прибью гадину, – сказала Трошкина и поискала глазами что-нибудь подходящее, потому как, выходя из дома, орудием убийства непредусмотрительно не запаслась.
Дикая местность смертоносным оружием тоже была не богата, однако кто ищет, то всегда найдет: пытливый взор Алки Трошкиной-Кузнецовой уперся в заросли могучей крапивы.
– Но сначала вы у меня помучаетесь! – пообещала Алка гаду и его гадине, после чего без раздумий обмотала руку полой просторного пеньюара и наломала дюжий веник крапивы.
С ним она и пошла дальше – на родной и еще недавно любимый голос, очень кстати послышавшийся из-за чужого забора, к которому Алка, дергая крапиву, приблизилась почти вплотную.
– Золото! – сказал Зяма, а потом еще что-то непонятное – то ли пообещал ночной подруге расплатиться с ней благородным металлом, то ли саму ее так назвал, драгоценную.
Алка Трошкина-Кузнецова скрипнула зубами и добавила к крапивному венику большой колючий чертополох – он очень удачно вырос на углу забора.
Выдрав вредное для посевов растение, способное, однако, украсить не только пейзаж, но и батальную сцену, Алка открыла себе вид на ту сторону забора, в которой имелись ворота, в данный момент открытые. И вот что интересно: у створки, обращенной к Алке, кто-то стоял!
– А это еще кто? – за неимением другого собеседника шепотом спросила Алка у своего крапивно-репейникового веника.
Кто, кто… Конь в пальто, мужчина, женщина – понять было невозможно. Очертания фигуры скрывал длинный плащ с поднятым воротником. Впрочем, высокий рост и широкие плечи с большой долей вероятности выдавали представителя сильной половины рода человеческого.
– Надеюсь, это ревнивый муж гадины! – нашептала колючему венику ревнивая жена гада, обрадовавшись неожиданному подкреплению.
Все-таки Аллочка Трошкина-Кузнецова была маленькой хрупкой женщиной, физически неспособной прибить одним веником сразу двоих.
Пока гад и гадина шушукались и возились за забором, Алка направилась к потенциальному соратнику, но сделала всего пару шагов и остановилась как вкопанная.
Фигура у ворот изящным жестом вскинула руку, явно готовясь нанести удар из-под прикрытия створки. Алмазы в небе брызнули ярким светом, и в занесенной для умелого удара руке ярко блеснула полоска стали.
– У него нож! – ужаснулась Алка, разом отбросив и намерение покарать неверного мужа, и собственно орудие наказания – свой кусачий веник.
Одна мысль о том, что Зяма – гад, но любимый – может погибнуть, сраженный кинжальным ударом, вернула ревнивице былую лояльность к супругу.
– Зяма, осторожно! – крикнула она.
И в страхе, что любимый гад неожданное предупреждение не поймет и замрет, застынет в смертельно опасном бездействии, завопила:
– Защищайся!
Отреагировал ли как-то Зяма за забором, она не увидела, а вот фигура у ворот большим прыжком переместилась к ней, к Алке. Нож – большущий, серебряный – молнией распорол бархатную тьму и рыбкой нырнул вниз, хищно целясь в зажмурившуюся от страха Алку…
Мы уже подходили к воротам, когда из-за забора донесся женский вопль:
– Зяма, осторожно!
И тут же:
– Защищайся!
– Не понял? – Братец замер, огляделся и прислушался.
Крик боли, шум падения, треск ломаемого сухостоя!
– Алка? Алка! – до Зямы дошло, кто орал, он отмер и помчался вперед.
Следом за ворота выскочила я и чуть не упала, споткнувшись о тело в траве. Не бездыханное, вовсе нет, очень даже активно шевелящееся… О, даже два тела! Это я поняла, когда Зяма бешено рявкнул:
– Фу! Фу, я сказал, сидеть! – И помеха под моими ногами развалилась надвое, а по сухой траве прочь, в ночь покатилось-побрело, шатась и падая, что-то темное, крупное…
Кто-то, а не что-то, конечно! Неодушевленные предметы не матерятся и не стонут.
И не гавкают, воздвигаясь в помятом сухостое ушастой пирамидкой!
Я сглотнула, возвращая себе дар речи, и тут все мы заговорили разом:
– Барклай?!
– Гау!
– Алка?!
– Госссссподи!
Снова пауза – только воет и шуршит, удаляясь от нас, кто-то непоименованный.
И снова все вместе:
– Что ты здесь делаешь? – Это Зяма – Алке.
– Нет, это ты что здесь делаешь? – это Алка – Зяме.
– Что делается-то, а? – это я – безадресно.
– Гау!
Пауза. Зяма обиженно таращится на Алку, Алка – гневно, мокрыми глазами – на Зяму, Барклай – радостно, преданно, с выражением «Я молодец? Хвали, гладь, дай вкусняшку!» – на меня, я – обалдело – на всех поочередно, в последнюю очередь – на самоудалившегося неизвестного, точнее, в поглотившую его летнюю ночь.
Первой с эмоциями справилась, как ни странно, Трошкина.
– Ладно, – сказала она, нервным щипком убрав с лица мешающий локон. – Вы ничего не хотите мне рассказать, а?
– Мы не хотим, – честно призналась я, пока братец дул щеки, думая над с ответом. – Но, похоже, придется. Зяма тебе все расскажет, только, чур, не думай, что твое участие увеличит его долю! Жена и ребенок уже были учтены при дележе!
– Не волнуйся, у нас семьдесят пять процентов, а у Дюхи всего двадцать пять, – поспешил доложить супруге братец.
– О? – Трошкина потерла подбородок и пытливо посмотрела во тьму. – А этот тип был не согласен с раскладом?
– Вообще не знаю, о ком ты говоришь, – сказал Зяма и тоже посмотрел во тьму. – Я его даже разглядеть не успел. Вообще не понял, что происходит!
– Этот тип прятался за воротами, подстерегая вас с ножом. – Алка вздрогнула. – А когда я закричала, он бросился на меня, но тут каким-то чудом рядом возник Барклай…
