Вечерело. Мы стояли высоко над городом – почти на самом хребте Тепе-Оба, что дословно означает «вершина горы», а по смыслу – «конец гор». Именно здесь, над Феодосией, главная гряда Крымских гор обрывается в море крутым глиняным уступом. Триста метров над уровнем моря, выше только дикие джунгли заброшенных садовых участков и ровная темная щетка соснового леса.
Я мельком подумала, что это символично: в час, когда завершается день, мы стоим там, где заканчиваются горы. Конец дня, конец гор… Спускаться будем уже в потемках, зато вдоволь налюбуемся на светлячков. Они тут дивно крупные и ярко-зеленые…
– Поторапливайтесь, скоро стемнеет, и тогда мы уже ничего не увидим, кроме светляков. – Машенька как будто прочитала мои мысли. – Готовы? Поехали!
Лопасти завертелись и размазались в мутное пятно, коптер загудел, подпрыгнул, снова сел, опять кривобоко подскочил и рывками двинулся ввысь.
– Ровнее держи! – прикрикнула Машенька. – Не с Байконура стартуешь! И не с мыса Канаверал…
– Хьюстон, займитесь своим делом, – сквозь зубы посоветовал Федя.
– Не дергай! – ответила ему на это Маша-Хьюстон. – Ага, вот так уже лучше… И не ныряй… Инка, ты смотришь?
– Глаз не свожу, – соврала я, потому что до этого смотрела только на коптер. – Инда очи разболелись, глядючи…
Все-таки наследственность – великая вещь. Меня, как и мамулю, то и дело пробивает на цитаты.
Коптер деловито жужжал и улетал все дальше, добросовестно передавая изображение с камеры на планшет. Мы с Машенькой сдвинули головы, сосредоточенно глядя на экран.
– Садоводческое товарищество «Ветеран», – комментировала я, поскольку когда-то на меня возложили обязанности гида, позабыв от этих функций освободить. – Участки по десять соток, есть электричество и вода, правда, только холодная и строго по графику.
– Почем? – Машенька тоже совмещала сыскное дело с риелторским.
– От пятисот тысяч – в зависимости от того, что за постройки на участке.
– Да разве это постройки, все бульдозера ждет-не дождется… Федя, Федя, подай-ка влево! Вот это что – большое, белое?
– Цистерна для воды… Федя, вправо давай! Там тоже белое!
– Навес… А это?
Машенька ткнула пальцем в экран, потом смекнула, что Федя лучше реагирует на голосовые команды, и опять подправила курс:
– Влево и назад, мы пропустили что-то светлое… А, это просто домик.
– Федь, давай чуть ниже, а? Плохо видно уже, – попросила я.
Очи (инда!) и впрямь начинали болеть.
Федя немного опустил аппарат – это стало понятно по тому, что картинка на экране укрупнилась. Сам-то коптер стрекотал уже довольно далеко от нас.
– Не молчите, – попросил Федя, потому что пауза несколько затянулась. – Говорите что-нибудь.
– Мы влетаем на территорию садоводческого товарищества «Родник». – Я снова включила гида. – Тут участки всего по шесть соток, водопровода нет, канализации нет…
– Планета Шелезяка, – жестяным голосом проскрипела Машенька. – Полезных ископаемых нет. Воды нет. Растительности нет. Населена роботами…
– Какими роботами? – Федя, в отличие от меня, цитату из «Тайны третьей планеты» не узнал.
– Вероятно, маленькими и темными, – предположила Машенька. – Поскольку ничего большого и белого я не вижу.
– Фиолетовыми в крапинку, – поддакнула я, и мы с Машенькой стукнулись в ладошки.
– Девочки, давайте-ка серьезнее. – Федя сделался сердит. – Вы у меня Хьюстон, забыли? Куда лететь-то?
– Дер-ржи курс в систему Медузы…
Разрезвившись, мы с Машенькой уже не могли перестать шутить. А зря: за хиханьками-хаханьками прозевали роковой момент! Что-то громко треснуло.
Федя вскричал:
– Хьюстон, у нас проблемы! – совершенно некультурно выругался и, даже не извинившись, побежал в гору.
Я вскинула голову, присмотрелась:
– Коптер падает! Блин! Упал.
Машенька тоже вздернула голову, едва не ударив меня макушкой в подбородок:
– Может, не разбился?
– Это вряд ли, – с сожалением сказала я. – Понимаешь, триста метров над уровнем моря, конец гор…
– Понимаю. Конец коптеру, – уныло резюмировала Машенька.
Смеркается. Воздух уплотняется, становится полупрозрачным, серым с розовинкой, как знаменитый крымский халцедон. Солнце горячей каплей просачивается сквозь частокол темных сосен – густую щетину на горном хребте. Внизу загораются огни. Разноцветные светящиеся точки отмечают край бухты, делая его похожим на ожерелье, аккуратной дугой разложенное на гладком шелке. Море становится почти молочного цвета, только у горизонта розовеет полоса плотной пенки…
Блин, я голодная!
– Где же Федя? – Машенька почесалась, спугнув комара. – Может, мы уже пойдем?
– И сами потащим все барахло? – Я кивнула на расстегнутый кофр.
– Ладно, подождем еще, – тут же согласилась папина дочка.
Какое-то время мы молчали, слушая стрекотание цикад и шорохи в травяных зарослях. Потом я напевно молвила:
– И они посидели еще. А потом еще и еще…
– Пока наконец совсем ничего не осталось! – подхватила Машенька, узнав фразу из мульта про Винни Пуха. – Все, ни капли терпения у меня больше нет, давай собирать манатки, вернемся на базу, мне нужен ужин, душ и мазь от укусов насекомых.
В наступивших потемках мы кое-как сложили вещи, разделили ношу – Маше кофр, мне пластмассовый чемодан, слезли с нашего насеста и поплелись с горки вниз.
– Придется завтра идти по дворам ногами, раз у нас теперь нет воздушного наблюдения, – высказала Машенька то, о чем я думала. – В принципе первое садоводческое товарищество, как там его?
– «Ветеран», – подсказала я.
– Ага, его можем пропустить, мы на него с коптера поглядеть успели. А вот по второму кооперативу придется пройтись…
– А там еще и третий есть, – со вздохом поведала я. – Может, заедем на вершину на машине и будем осматривать участки сверху вниз? С горки все-таки легче идти, чем на подъем.
– Отличная мысль, – согласилась Машенька. – Стой!
Я остановилась, пропуская шеренгу солдат. Они бодро топали с горы и на нас с Машенькой заглядывались с живым интересом. Видать, не сильно устали в процессе осмотра территории.
– Армейских наш папуля высвистал, – пояснила я подружке. – Очень уж его встревожил вчерашний взрыв баллона.
– Всего лишь встревожил? Я вчера, когда грохнуло, вообще чуть не умерла! – пожаловалась Машенька.
– Так испугалась?
– Нет, подавилась. Я как раз конфету в рот положила… Кстати! – Она остановилась и пристально посмотрела на меня.
